Заложник особого ранга

— Да, я смотрел несколько интервью с Муравьевым, — кивнул Карташов. — Многие вещи, о которых он говорит, мне очень близки. Никакого свободного выезда за рубеж, никаких контактов с гнилым Западом в лице всех этих ООН, МАГАТЭ, ОБСЕ и особенно со Штатами — этим Большим Сатаной! За любой контакт с иностранцами — за решетку! За восхваление западного образа жизни, ихней техники, образа мыслей и так называемой «культуры» — десять лет без права переписки на Колыме!

Подобедов взглянул на собеседника искоса и ничего не сказал.

Несколько минут шли молча.

— Ладно, если у вас больше вопросов нет — тогда слушайте меня, — лицо Подобедова в одночасье стало серьезным. — Президент, как вы знаете, в настоящее время в долговременной поездке по стране.

— Он ничего не знает? — быстро вставил Карташов.

— Нет. Как, что, почему — это уж наша забота, и вас не касается.

— А если узнает?

— Тогда всем нам мало не покажется… Ладно, мы отвлеклись. Завтра во второй половине дня он ожидается на Южном Урале. Предположительное время остановки — шесть часов: встречи с общественностью, пресс-конференция, традиционное посещение детской поликлиники, оборонного завода и воинской части. С ним в поезде — небезызвестная вам Тамара Белкина из программы «Резонанс».

— Останкино — идеологическая фабрика-кухня американского империализма, которая вешает русскому народу лапшу про так называемые «общечеловеческие ценности»!

— Да хватит! — нервно прервал чекист. — Своим недорослям будете мозги вправлять. Впрочем, если вы склонны воспринимать Белкину генералом массонской ложи — так даже к лучшему. А теперь — слушайте внимательно. Во время пребывания президента в уральском областном центре мы по своим каналам выманим всю съемочную группу. Вы и должны похитить телевизионщиков. О подробностях вас информируют чуть позже. Главное — взять на себя ответственность за похищение накануне московского выступления…

— Зачем похищать? — не понял Карташов.

— Понимаете ли, в чем дело, — чекист доверительно взял собеседника за пуговицу френча, — по всем общепринятым международным нормам похищение журналиста — тягчайшее преступление. Подобное никогда не вызывает сочувствия, а уж тем более — в корпоративной журналистской среде. Освещать московские события будут журналисты, которые и сформируют ее образ у населения… Так вот, чтобы потом ни у кого не возникало разночтений, каким именно образом воспринимать «революцию», вы и должны будете предстать законченным экстремистом.

— Предлагаете заниматься похищением лично мне?

— У вас ведь соратников немало… А информацией и всем остальным мы поможем.

— Ну, хорошо. Допустим, у меня есть люди, которым я могу это поручить, — почти согласился Карташов. — Но как я им объясню причину?

— Ну, «агент влияния Запада»… Или что-то в этом духе.

— А почему именно Белкину? Почему такой выбор, а не какой-то иной? Ведь она работает на ведущем федеральном телеканале! — весьма здраво напомнил Карташов.

— Хороший вопрос, — кивнул Подобедов, подумав. — Думаю, объяснение может быть таким: «революция» нуждается в паблисти… Ну, в рекламе, если вам это империалистическое слово не нравится. Вот и объясните своим недоумкам — мол, у Белкиной заоблачный рейтинг, ей верят, у нее обширные связи с западными коллегами… Короче, она должна будет отснять про вас документальник. Для того и похищаете.

Черный «гелендваген» ожидал чекиста на опушке. Водителя не было — ввиду чрезвычайной важности встречи Подобедов управлял автомобилем сам.

— Насчет типографии вам позвонят. Следующая встреча завтра, но не со мной, а моим заместителем, — бросил гебешник, усаживаясь за руль.

И тут в его кармане зазуммерил мобильник.

— Да. Да. — Даже в полутьме салона было заметно, что лицо Подобедова в одночасье затекло меловой бледностью. — Так получается, что ему все известно? Нет? Пока только удалил его из спецсвязи?

Сунув в рот сигарету, заговорщик не сразу понял, что закурил ее не тем концом. Едкая вонь паленого фильтра шибанула в нос.

— Неприятности? — догадался Карташов.

— Какие у вас могут быть неприятности? — бросив испорченную сигарету, Подобедов взял другую и долго щелкал зажигалкой, не в силах справиться с волнением.

Карташов понял, что звонок этот косвенным образом связан с только что полученным заданием по похищению Белкиной.

— Насчет этой, с Останкино… все остается по-прежнему?

Подобедов ответил не сразу. Докурив, он вышел из машины, раздавил окурок подошвой и молвил задумчиво:

— Нам там один мужик сильно мешает… В президентском спецпоезде.

— Ну, сделайте так, чтобы его не было. Вам не привыкать. Отравленный зонтик, ледоруб… Железнодорожная катастрофа. Был один большой мужик, станет два мужика, но поменьше…

— Нельзя. Послушай… — чекист прищурился. — А если мы тебе на него наводку дадим — уберешь?

— Привыкли чужими руками жар загребать! — окончательно осмелел Карташов. — Как мы сделаем то, что даже вы не можете?

— Мы дадим на него наводку и выманим из поезда. Впрочем, это уже технические частности.

— Мы на это не договаривались. И вообще — я профессиональный революционер, мокрухой не занимаюсь.