Заложник особого ранга

Климу понадобилось лишь пять минут, чтобы разговорить обоих партайгеноссе. Бритоголовый, хлюпая разбитым в кровь носом, торопливо вываливал все, что знал. Его товарищ с рвением прирожденного предателя делал существенные дополнения. Выяснилось, что журналистов отвезли в Москву прямо к Карташову, а перед этим столичный эмиссар склонял их к сотрудничеству. Массовое выступление в Москве планировалось осуществить через неделю, но вчера пришел факс с сообщением, что срок переносится, и быть готовыми к выезду надо хоть завтра. Даже автобусы уже заказаны, оповещены все члены партии и сочувствующие, подготовлены бутылки с горючей смесью, арматурные пруты и агитационная литература.

Карташовцы смотрели на Клима преданно и всем своим видом давали понять — сказали все, что им было известно. И он поверил.

Главмент вел себя нервно, ему трудно было убедить Бондарева, что он не знал о происходящем в городе.

— В других условиях вы были бы честным служакой, — сделал комплимент Бондарев. — Но я же знаю систему не снаружи, — тут он сделал многозначительную паузу, — она кого угодно сомнет.

Подполковник с пониманием кивнул. Мол, и он того же мнения.

— Они не победят. Я не о карташовцах, а о тех, кто решил их использовать. Поэтому дам вам совет…

Главмент и впрямь был неплохим милиционером и относительно честным человеком. Единственным его желанием оставалось — не потерять свой пост.

— Сейчас вы берете с лейтенантом этих уродов и запираете их где-нибудь подальше. Чтобы никто не нашел. Есть у вас такое место?

Страж порядка с легкой обидой пожал плечами:

— Не Гуантанамо, конечно. Но место надежное. А дальше что мне с ними делать?

По взгляду стало понятно, что скажи Бондарев: «закопать живьем», это будет исполнено — неохотно, но надежно.

— Что хотите. Мне они неинтересны.

— Статью всегда найти можно, — напомнил главмент.

— Для всех остальных они просто испарились. И для ФСБ, и для вашего начальства, и для их соратников.

— Не впервой, — абсолютно не стесняясь такого признания, сказал подполковник.

Заметив на дне ментовских глаз остатки сомнения, Бондарев сделал последнее пожелание:

— Вы ничем не рискуете, если поведете себя правильно. И еще, мне нужна машина.

Карташовцев, скованных наручниками, препроводили в ментовскую машину, со стороны это выглядело вполне невинно.

Подполковник довез Бондарева на своей «Волге» до местной штрафплощадки, предложил на выбор два автомобиля: сверкающий лаком пучеглазый «Мерседес» и потертый, пугающих размеров джип «Чероки».

— Конфискат, — коротко доложил он, — можете не возвращать.

Чувствовалось, что этот знак внимания главмент не рассматривает как повод получить от Клима прощение.

— «Чероки», — сделал выбор Бондарев.

Клим получил от подполковника еще один подарок: три новеньких номера и техпаспорт на машину.

— Если надо, вы только позвоните. ОМОН прислать не смогу, но у себя в городе порядок наведу, — пообещал главмент, — вы же понимаете, душой я на вашей стороне, но я человек подневольный. Удачи.

Бондарев не стал благодарить, все-таки подполковник по большому счету просто выполнял свой долг, к тому же делал это трусливо и с оглядкой. Вскоре громоздкий «Чероки» уже мчал его по шоссе на запад.

* * *

Военный дирижер нервно взмахнул палочкой, и оркестр заиграл государственный гимн. Раскрасневшиеся от натуги духовики надували щеки, бухал барабан, разбрызгивая звон, смешанный с утренними солнечными бликами, сходились и расходились медные тарелки. На здании вокзала лениво переливались шелковые триколоры.

За путепроводом показался президентский поезд. Сверкая лаком, зеркальными стеклами, начищенной латунью и никелем, он державно приблизился к перрону и величественно замер. Девушки в пестрых национальных костюмах, представляющие народы, населявшие Урал, растянули безбожно накрашенные губы в гостеприимных улыбках. Огромный каравай с водруженной на него солонкой подрагивал на вытянутых руках первой красавицы.

Впереди девушек высился губернатор. Он хоть и горбился, но не мог скрыть своего роста. По его лицу было видно — самым большим своим недостатком он считает то, что уродился на две головы выше президента. Свита в одинаковых строгих костюмах с надеждой смотрела в спину своему предводителю, гадая, удастся ли губернатору скрыть недостатки в области.

Понять, откуда именно появится президент, было невозможно — вагоны состава походили друг на друга, как близнецы-братья. Поэтому, на всякий случай, ковровая дорожка была раскатана по всей длине платформы.

Оркестр закончил исполнение гимна.

Окно в одном вагоне опустилось, из глубины выплыла рука, ладонь закачалась в приветствии, в полумраке угадывались светлое пятно лица да белый треугольник рубашки, рассеченный пополам галстуком.

На мгновение собравшиеся на перроне для встречи президента онемели, но тут же рассыпавшиеся в немногочисленной толпе люди в штатском, заблаговременно доставленные в Ельск, дружно закричали:

— Ура!!! Да здравствует!!!