Заложник страсти (СИ)

- Нажиться? Судишь по себе, Капра? Это вы сидите на сокровищах Девитиатов, как драконы на золотых яйцах, пряча их ото всех. А я поступлю иначе. Ты послужишь на благо моего города. На деньги твоего отца я хочу купить у фризов пушки. Слышал о таком оружии?

Злость в его глазах сменилась интересом, и я торжествующе рассмеялась:

- Вот видишь, ты ничего не знаешь о них. А я знаю. И знаю, что когда эти грозные малютки будут стоять по стенам Брабанта, сам дьявол обойдет наши места стороной. Так что выздоравливай, королевский казначей, наслаждайся отдыхом и моим гостеприимством, и утешай себя мыслью, что твое заключение спасет тысячи невинных жизней.

Я пошла к выходу, и принц Марко даже не придумал ничего обидного, чтобы крикнуть мне вслед.

16

В этот вечер я приходила к Марко снова - чтобы наложить мазь, и на следующий день. Но теперь я не разговаривала с ним, а просто сковывала его магией, натирала по спине и плечам - и уходила. Он пытался со мной заговорить, сердился, язвил, но я молчала.

Можно было поручить его слугам, но зная хитрость Капра, я не могла полагаться на слуг. Кто знает, какой яд в их сердца влил бы его змеиный язык. А может, я не хотела отдавать его кому-то. Несмотря на стену между нами, меня тянуло к нему. И я не могла отказать себе в удовольствии прикоснуться к его телу, ощутить движение сильных мускулов, посмотреть в темные глаза, почувствовать терпкий мужской запах, исходивший от его волос и кожи.

Вскоре он был здоров, как поросенок - даже кожа не слезла после солнечных ожогов. И когда я объявила, что больше не приду, и мазь ему больше не понадобиться, он лениво поинтересовался:

- Значит, сейчас я опять тебя не увижу? Неделю или больше?

- Смирись, - посоветовала я ему. - Ты здесь, как залог мира, только и всего. И я не намерена тебя развлекать.

- Я тут уже две недели, Сафо. И последние несколько дней ты меня так нежно ласкаешь...

- Лечу, а не ласкаю.

- А больше похоже на ласку.

- Думай, как знаешь.

- Ты меня до края довела, - признался он, но я уловила в его голосе насмешку. - Может, проявишь хваленое брабантское гостеприимство до конца?

- Привести тебе девку? - усмехнулась я.

- Ведь сама все понимаешь, - вздохнул он притворно.

- Капра провозгласили, что мужчина должен быть целомудренным, - напомнила я ему, вытирая руки и забирая чашку с остатками мази. - Так что молитва и еще раз молитва, дорогой принц. Воздержание и мысли о спасении души. От недолгого поста еще никто не умирал.

- Это женщина не страдает от воздержания, - не согласился он, - а мужчине вредно сдерживаться.

- Как хорошо тебе известна природа женщин, - засмеялась я.

- Разбираюсь я в них, чертовках, - признал он. - Так ты подумай. Смотри, если я заболею и чего доброго умру, денег от отца тебе больше не видать.

К тому времени я уже заперла дверцу и освободила его от магических оков. Он немедленно поднялся и подошел к решетке, прижавшись к ней лицом:

- Почему ты этому так противишься? Не хочешь, чтобы я получил немного удовольствия, раз уж оказался пленником в твоем городе. Или сберегаешь меня для себя?

- Не льсти себе понапрасну.

- Тогда приведи какую-нибудь красотку, если сама не хочешь приходить. Может, она окажется не такой жестокосердой, как ты.

- Надеешься уговорить кого-то? Какая самоуверенность! В моем городе ни одна женщина не согласится на ночь с Капра.

- Хочешь, поспорим?

- Тебе нечего поставить на кон.

- Просто боишься проиграть, - ухмыльнулся он.

- А может и в самом деле - сбить твою спесь? - я остановилась, хотя уже собиралась уходить. - Хорошо, приведу.

- Давно бы так, - он был доволен собой, очень доволен. - Ты же разумная женщина.

- Весьма разумная, мой принц, - ответила я сладко. - И обязательно исполню твою просьбу.

Назавтра же, когда спала полуденная жара, я пришла в зверинец и была не одна. Пять молодых леди, с которыми мы, порой, играли в мяч или веселились на праздниках, сопровождали меня. Я попросила их одеться понаряднее, пообещав устроить маленький праздник с музыкантами, сладостями и осмотром зверинца.

Мой зверинец был таким местом, попасть куда мечтали многие. Но я приводила сюда лишь избранных, и поэтому теперь мои благородные подруги были на седьмом небе от счастья и болтали так же неугомонно, как попугаи с южных островов.

Их восхищало все - и райские птицы, и канарейки, и пестрые рыбы, для которых был сооружен целый бассейн. Испугали и поразили их дикие кошки, которых я несказанно любила и покупала у любого торговца, который привозил этих экзотических животных в наши края. Пестрые леопарды, черные пантеры, полосатая кошка-людоед, рыси и даже северный кот - величиной с хорошего волкодава, с пятнистым брюхом и глазами голубыми, как льдинки.

Кошки чувствовали людей и волновались - рычали и мяукали, но стоило мне подойти - начинали добродушно урчать и подставляли брюхо, требуя ласки.

Мои подруги ахали от ужаса и восторга, когда я безбоязненно играла с животными, словно невзначай демонстрируя на каждом ошейник с клеймом Сафоры.