Заложник времени. Заметки. Размышления. Свидетельства

Памятным для этих лет было проведение весной 1966 года первой Всесоюзной встречи первостроителей Магнитки. Это были удивительные встречи с теми, кто в тяжелых 30-х годах создавал металлургический комбинат и город Магнитогорск в степях Южного Урала. К слету был воздвигнут памятник первостроителям, сооружена на правом берегу Урала бетонная палатка, созданные известным уральским скульптором Львом Головницким. Теперь здесь вырос парк первостроителей Магнитки.

Среди ветеранов присутствовал прекрасный поэт Магнитки Борис Ручьев, человек с трудной, трагической судьбой, испытавший многолетние муки ГУЛАГа и вернувшийся в Магнитогорск только после 1953 года. Своим светлым поэтическим талантом Б. Ручьев получил широкую всесоюзную известность. До сих пор я слышу его хриплый, простуженный в сибирской тайге голос и стихи:

Мы жили в палатке с зеленым оконцем,
Промытой дождями, просушенной солнцем,
Да жгли у дверей золотые костры
На рыжих каменьях Магнитной горы.

Вспоминая о Борисе Ручьеве, не могу не сделать одно короткое отступление. В одной из наших бесед я спросил его о том недобром чувстве, которое он должен испытывать к старшему поколению, по чьей вине он, самый молодой в 30-х годах член Союза писателей, рекомендованный М. Горьким, и участник I съезда писателей СССР, затем на много лет безвинно, по злой воле был брошен в лагеря ГУЛАГа. Он помолчал и сказал: «В этом вопросе вижу, как ты еще молод и как в тебе еще бушует безоглядность. А я думаю, нельзя судить впереди идущих, ибо надо всегда помнить, за тобой тоже идут».

Известно, что для торжества зла необходимо лишь одно условие, чтобы хорошие люди молчали и не перечили тому недоброму, что происходит в жизни. Теперь, когда так много намерений порушить все связи поколений, ожесточить людей к прошлому, я думаю о Магнитке и старшем поколении. В чем может быть вина этого поколения перед нынешними молодыми хозяевами жизни? В том, что они, недоедая и замерзая в холодных бараках, в суровых 30-х годах построили этот гигантский металлургический комбинат и громадный город, где живет теперь более 400 тысяч человек. Они искренне верили, что построили не просто город, а создали стальное сердце Родины, трудовым ритмом которого живет вся огромная страна. От того, как билось это стальное сердце, во многом зависело, отстоим ли мы страну в смертельные годы Великой Отечественной войны. Старшее поколение жило трудно, оно многого не знало из того, что знаем мы, оно многого не получило из того, что заслуживало, но оно умело работать так, как не работал никто. Нет, не верю я в то, что разрушится связь времен и молодые перестанут уважать и ценить тех, кто шел по трудной дороге впереди.

Прошло четыре года с того времени, как пришлось изменить профессию и весь образ жизни. Время было насыщено до предела совещаниями, собраниями, встречами с людьми. Пребывание в самой гуще бытия города, многообразные заботы, которыми приходилось заниматься ежедневно по 10–12 часов, давали немало пищи для понимания тех проблем, которыми жили люди. Признаюсь, что перегруженная до предела многочисленными повседневными заботами работа секретаря горкома не располагала к тому, чтобы размышлять и анализировать те сложные процессы, которые проходили в жизни страны, ибо больше была рассчитана на исполнение указаний свыше. А между тем это было время бурной реформаторской деятельности Н. С. Хрущева. Время шумных, широко рекламируемых межобластных совещаний по проблемам сельского хозяйства, на которых Н. С. Хрущев строго экзаменовал на познание сельскохозяйственных проблем областных руководителей. Жертвами такого экзамена в Свердловске в 1962 году стали первые руководители Челябинской области – первый и второй секретари обкома Н. В. Лаптев и В. В. Русак, председатель облисполкома А. А. Бездомов.

Это время известно проведением одного из самых оригинальных по форме и самых нелепых по сути экспериментов разделения партийных комитетов в каждой области на городские, промышленные и сельские, аграрные. Нелепость такого разделения была очевидна, ибо, с одной стороны, еще больше усиливалось превращение партии в хозяйственно-административную структуру, а с другой – еще больше становился разрыв между городом и деревней, который для отсталого сельскохозяйственного производства был просто губительным. Однако, повторюсь, думать провинциальным партийным работникам было некогда, да и не приучены мы были серьезно размышлять над тем, что происходит в партии и в стране. Поэтому с одинаковым усердием по указанию ЦК КПСС на местах сначала создавали, а потом ликвидировали сельские обкомы, комитеты партийного и государственного контроля, совнархозы, привычно аргументируя одними и теми же ссылками на положения и цитаты В. И. Ленина.