Заложники

– Почему вы считаете, что это мы обязаны идти на уступки? Все считают, что мы должны сдаться только потому, что у нас за плечами долгая история всяких сдач и поражений! Я пытаюсь освободить известных мне людей из тюрьмы! Я не пытаюсь сесть туда вместе с ними. И у меня нет намерений отправлять в эти норы моих солдат! Я скорей предпочту увидеть их мертвыми, чем заживо погребенными!

«Ты скорей увидишь их мертвыми, – подумал Месснер, – и у тебя не будет шанса увидеть их заживо погребенными». Он вздохнул. Нет – такого места, как Швейцария, не существует. И времени не существует. Он находился здесь всегда и останется здесь навеки.

– Боюсь, что у вас осталось только два варианта, – сказал он.

– Переговоры окончены! – Командир Бенхамин поднялся со своего места. Кожа его пылала, словно произошедшее оставило на ней свои следы. Лишай все сильнее разгорался на его лице с каждым произнесенным и каждым услышанным им словом.

– Они не могут окончиться! Мы должны продолжать переговоры до тех пор, пока не придем к какому-нибудь согласию, таков приказ. Я умоляю вас подумать об этом.

– Месснер, а чем, по-вашему, я занимаюсь целыми днями? – Командир вышел из комнаты.

Гэн и Месснер остались одни в гостевой спальне, где заложникам, по идее, не разрешалось находиться без охраны. Они слушали тиканье изящных французских часов на стене.

– Мне кажется, что я больше этого не вынесу, – произнес наконец Месснер через несколько минут.

Не вынесет чего? Гэн считал, что все идет к лучшему, и не только для него. Люди стали счастливее. Посмотрите на них: вот они гуляют в саду! Вот они бегают, занимаются спортом.

– Ситуация патовая, – сказал Гэн. – И может оставаться таковой сколь угодно долго. Пусть они оставят нас здесь в покое, мы справимся.

– Вы что, заболели? – спросил Месснер. – Когда-то вы были здесь самым разумным человеком, а теперь сошли с ума, как все остальные. Вы что, думаете, что они превратят это место в зоопарк, будут носить сюда еду, брать деньги за билеты? «Смотрите, как беззащитные заложники и свирепые террористы живут под одной крышей и мирно сосуществуют друг с другом!» Это не может продолжаться долго. Кто-нибудь положит этому конец, и вопрос только в том, кто именно примет решение и возьмет на себя ответственность за издержки.

– Вы считаете, что военные уже разработали план?

Месснер посмотрел на него с состраданием.

– Если вы здесь, то это не значит, что весь остальной мир перестал существовать.

– Это значит, что они их арестуют?

– Это в лучшем случае.

– Командиров?

– Всех до одного.

Всех до одного – не значит, что в число всех должна попасть Кармен. А также Беатрис, Ишмаэль и Сесар. Перебрав в уме всех террористов, Гэн пришел к выводу, что не желает зла никому, даже хамам и дуракам. Он женится на Кармен. Он попросит отца Аргуэдаса скрепить их брак, чтобы все было законно, и, когда за ними придут, он сможет с полным основанием сказать, что она его жена. Но его брак спасет только ее одну, хотя для него она важнее всех. Для других он не мог придумать ничего. Неужели он дошел до того, что хочет спасти всех? Людей, которые столько времени держали его на прицеле и до сих пор не выпускают на свободу? Неужели он полюбил такое количество людей?

– Можем ли мы что-нибудь сделать? – спросил Гэн.

– Вы можете попытаться склонить их к сдаче, – сказал Месснер. – Но если честно, я совершенно не уверен, что даже это им поможет.

Всю свою жизнь Гэн работал над тем, чтобы правильно произносить раскатистое итальянское «р», причудливые сочетания датских гласных. Он помнил, как в детстве в родном Нагано сидел на кухне на высоком стуле и копировал американский акцент своей матери, чистившей овощи для обеда. Она закончила школу в Бостоне и говорила по-французски не хуже, чем по-английски. Его дед по отцовской линии в молодости работал в Китае, и поэтому его отец хорошо говорил по-китайски и изучал в школе русский язык. В детстве Гэну казалось, что языки можно переключать, как телевизионные программы, и он изо всех сил старался не ударить в грязь лицом. Он и его сестры играли не в игрушки, а в слова. Они читали и писали, составляли из существительных алфавитные указатели, слушали обучающие записи в метро. Он на этом не остановился. Будучи полиглотом от природы, он никогда не рассчитывал только на свой талант. Он учился постоянно. Он был рожден, чтобы учиться.