Заложники

– Пусть не смотрит! Пусть не смотрит! – отчаянный, срывающийся на рыдания голос Мишеньки выдернул Тамару в реальность, – Не показывай ей, дядь Миш! Пусть не смотрит! Ы-ы-ы…

Каждый волосок на теле Тамары стоял дыбом и дрожал от возмущения: своими руками этих паскуд поубивала бы!

Внезапно входная дверь тихо хлопнула, и кто-то вошёл в дом.

– Михаил Иванович! Ну, что у вас тут опять происходит? Ох, вы у меня самая беспокойная палата…

Тамара вскочила с дивана, начертила в воздухе атакующую вязь заклинаний, и та внезапно засияла ослепительно ярко, напитанная яростью взбудораженной картинками прошлого ведьмы.

– Тише-тише, успокойся, – мягко произнёс ей Михаил Иванович и обратился к незваному гостю, – Всё в порядке, Валерьич, честное слово, не хотели. Постараемся снова не шуметь.

Тамара погасила заклинание. Невидимый гость прошёл на кухню и принялся негромко выговаривать знахарю за беспокойство и неподобающее поведение.

– Это Валерьич, – шёпотом пояснил знахарь Тамаре, – врачом был. Его во время бомбёжки в госпитале вместе с ранеными убило. Неупокоенный он, поверить всё никак не может, что умер. Времена-то какие были? В Бога, в чёрта верить перестали, а после смерти куда? Без веры-то? Вот на грешной земле и маются. Тут много таких топчется. А Валерич, вот, присматривать за нами взялся. Самоназначился старшим, значит.

Девушка тихо хмыкнула:

– То есть, если что, мне к нему на вас жаловаться бежать? – знахарь фыркнул в ответ.

Тамара прихватила с собой из шкафа кофту и вышла во двор. Небо уже вовсю светлело, и по округе разносились крики третьих петухов: три часа ночи. Спать ложиться бессмысленно, она пребывала в таком взбудораженном состоянии, что всё равно не сможет уснуть, только измается.

Девушка присела на скамейку и принялась бормотать себе под нос, рассуждая вслух – это всегда помогало ей найти верное решение. Но со стороны наверняка выглядело чрезвычайно глупо.

– И так, что мы имеем? – бубнила она, – В доме находятся два заложенных покойника. И если Михаил Иванович, заложенный от значения «заложить камнями», то Мишенька от «оставить в залог». Его точно вещь заложили в ломбард в уплату своих эгоистичных желаний – чтобы мужик-кобель семью не бросил, да мальчики в роду умирать перестали. Но насколько мне помнится, подобные игрища с судьбой добром никогда не кончаются. Даже если его братья пережили отведённое время намного дольше положенного, они всё равно погибли. Потому что Мироздание очень быстро исправляет допущенные ошибки и жёстко карает тех, кто пытается его одурачить. Можно не сомневаться, что весь род Мишеньки уже бесследно стёрт с лица земли. И в качестве наказания они все наверняка умерли очень трагично и мучительно.

Тамара замолчала и задумчиво покачала ногой.

– Мне не даёт покоя тезоимство, с которого был начат обряд… Почему Лютариха выбрала могилу именно Михаила Ивановича, своего врага? Догадайся он сразу о её планах мог помешать, и весь обряд пошёл бы крахом. К чему такой риск? Не потому ли, что ей требовался тёзка мальчика, а Михаил на кладбище был только один – убитый ею знахарь?

На ограду уселась парочка воробьёв. Самец принялся громко чирикать и хорохориться перед подругой, показывая ей свою молодецкую удаль.

– Если это так, и всё построено на имени, тогда проклятие можно разрушить. Это малюсенький шанс на миллион, но может помочь…

– Хорошо, складно баешь, – раздался голос Михаила Ивановича из-за спины.

Тамара скосила глаза. В предрассветном сумраке, когда ночь уже отступила, а день ещё не вступил в свои права, знахаря было хорошо видно. Он сложил руки на груди, опёрся спиной о стену дома и смотрел на светлеющее и играющее красками небо.

– Только вот один вопрос – а зачем оно тебе нужно? К чему тебе чужие проблемы? Откажись от сделки, или продай дом, да и забудь обо всём, живи своею жизнью.

«Продать? Забыть? А если другие жильцы всё же найдут толковую ворожею без стыда и совести? Отсыпят ей злата-серебра, а она возьмёт, да и выкинет Мишеньку из дома. Даже не посмотрит, что это просто обиженный на весь свет маленький мальчик. На его месте после того, что с ним сделала родная мать, любой бы злобу затаил. Чего уж от ребёнка-то иисусовского всепрощения ждать? И будет он вокруг дома скитаться, ещё больше страдать…» – при мысли, что ребёнок может оказаться выброшенным на улицу, Тамару нервно передёрнуло.

– Не по-людски это, детей в беде бросать, не по-христиански! – тихо рыкнула ему Тамара и сердито отвернулась в другую сторону.

У знахаря тёплым мёдом мазнуло по душе. Сразу вспомнилась Марфа, одна вставшая супротив всей деревни. «Не по-христиански это!» – не побоялась бросить она озверевшей от страха толпе в лицо, волками смотрящих на неё и готовых тут же растерзать, да прикопать рядом с ним.

«А что, вполне может такое быть, что Тамарка наша приходиться Марфе какой-нибудь пра-пра-правнучатой племянницей. И Господь не просто так послал её к нам? Может быть, удастся ей снять с нас Лютарихины проклятия? Пусть даже с одного только Мишеньки, но уже великое дело сделает!» – знахарь смущённо кашлянул и с надеждой спросил: