Заложники. 68 часов в ловушке

У Петвала было что-то еще в руках. Веревка, сплетенная из простыней. Она была привязана к одному концу пожарного шланга. Он замахнулся и бросил ее вверх. Потом снова и снова. Наконец Адилу удалось поймать конец самодельной веревки и вытянуть наверх конец тяжелого шланга.

В номере дворецкий пытался соорудить собственную веревку и привязать ее к той, что закинул Петвал.

— Эта занавеска плотнее. Возьмите подушку.

Они привязали веревку и шланг к коньку, и теперь им нужно было съехать вниз. Адил предложил пойти первым. Оттолкнувшись от крыши и заскользив вниз в мрачную пустоту, Адил радовался, что другие не видят труп мужчины на бетонной террасе. Он начал терять сознание.

— Привяжите, привяжите конец. Раджу! Он завис.

Рам кричал на Раджу Багла из административно-хозяйственного отдела. В это время команда Петвала держала шланг натянутым, надеясь, что Адил не упадет. Но веревка быстро выскользнула из его пальцев, и он тяжело рухнул на бетон.

— Он мертв? — тихо спросил Рам.

Из-за формы конька они не могли видеть, что происходит внизу на террасе. Они начали искать другой выход из номера, но обнаружили лишь сотовый телефон Умера.

— Мне кажется, это ваш телефон, — сказал Раджу Багл.

— Нет, нет, он твой, — возразил Рам.

Потом они поняли, что этот телефон не принадлежит никому из тех людей, что были в номере.

— Тогда чей он? — спросил Рам.

Наступила пауза.

— Черт, это может быть бомба или что-нибудь еще. Не трогайте его, выбросьте.

В Карачи Кахафа наконец положил трубку.

На террасе Адил пришел в себя. Открыв глаза, он посмотрел на Петвала.

— Ты в порядке?

Грудь пронзила сильная боль. Возможно, он сломал несколько ребер. Ступни кровоточили. Но он был жив.

— Ты потерял сознание, дружище, — услышал он слова Петвала, крепко обнявшего его.

За Петвалом ребята из административно-хозяйственного отдела поднимали тело другого прыгнувшего постояльца, тридцатидевятилетнего немецкого телевизионного продюсера Ральфа Буркеи, который позже умер от ран. Его жена Клодия, которая в это время находилась дома в Мюнхене, пропустила его последний звонок. Он хотел сказать ей, что попытается выбраться из отеля через окно. Она узнает о его смерти лишь через несколько часов.

Собравшись с духом и силами, Адил встал и доковылял до того места, откуда его должны были заметить Рам и другие заложники в номере 520. Он помахал им рукой, прижав другую к груди.

— Спускайтесь, вы должны попробовать! — крикнул он.

Дворецкий Свапнил неуклюже поерзал на веревке и начал спускаться, не издав ни звука. Потом настала очередь Раджу Багла. Рам остался вдвоем с Сунилом Джадхавом. Они переглянулись. Кто следующий? Впереди их ждало сложное испытание. Сунил дал понять, что готов рискнуть. Он выбрался на конек и заскользил вниз.

Рам остался один. Он прислушался к реву огня за спиной. Мысли путались в голове. Он сел на конек и замотал ногами над пропастью. Болело плечо, а спина и бедро были все в синяках. Хотя он очень хотел жить, его тело испытало слишком много за последние часы. Внизу все махали ему.

— Давай, Рам. Попробуй!

Он также увидел, как уносят в сторону немецкого постояльца. Он не мог это сделать. Его глаза наполнились слезами. Тело казалось таким старым и немощным. Рам заполз обратно в заполненный дымом номер и повалился на кровать. Он почувствовал запах воска и сандалового дерева, услышал звук колоколов и чувствовал прикосновение прохладных плит пола к ступням. Эти плиты были стерты тысячами ног за сотни лет поклонения богам. Он вернулся в храм Капалеесварар, где, как обычно, загадал желание быть свободным. Он запел.

Открыв глаза, он заметил на полу какие-то пижамы и тут вспомнил, что на нем почти нет одежды. Одевшись, он принял решение. Подняв с пола влажные полотенца, он обмотал ими лицо и плечи, открыл стеклянные двери и тяжело ступил в пылающий коридор. Он хотел жить.

7 Глубокая ночь

Четверг, 27 ноября 2008 года, 03:00

В километре к северу от «Тадж-Махала» Амит Пешаве, менеджер кофейни «Шамиана», шел по коридору Бомбейской больницы. Его тщательно расчесанные волосы растрепались, черный костюм помялся и был вымазан засохшей грязью, а белая рубашка расстегнулась и порвалась. Амит выглядел так, словно его засосало в воронку торнадо. Больничный коридор, лишенный окон и освещенный холодными неоновыми лампами, производил гнетущее впечатление. В этом сумеречном мире больных и раненых было сложно понять, день сейчас или ночь. Везде пахло гниющей кровью, отовсюду слышались печальные крики.

За последние пять часов Амит мог погибнуть много раз. У него на глазах застрелили одного из его официантов. Он смог вывести из отеля тридцать гостей и видел, как расстреляли двух постояльцев. Согласившись отправиться на поиски пропавшего мальчика, он столкнулся с террористом, который стрелял в него и швырнул гранату. Голова шла кругом от мыслей о том, что стало с его любимым городом.