Заложники дьявола

Девушка замерла на месте, вспомнив про эти «допросы», на которые он так сердился: а вдруг... вдруг мамочка на самом деле что-то знает или по крайней мере догадывается?.. А от нее просто-напросто скрывает?.. Вдруг она знает про Крысу?!

Майя испуганно огляделась – никто, слава богу, не обращал на нее внимания – и бросилась прочь от подъезда, в глубь двора. За детской площадкой росли деревья и густые, высокие кусты, там, в укромном месте, стояла скамейка, давно уже облюбованная влюбленными парочками по ночам и местными бомжами по утрам. Но сейчас был разгар дня – и скамейка, как и предполагала девушка, пустовала. Ей нужно было посидеть в тишине и хорошенько подумать, по дороге домой сделать это она не успела от потрясения перед своим ужасным открытием. По крайней мере понять, насколько оно серьезно...

Конечно, о том, что существует любовь, измена и ревность, Майя знала. Она и сама влюблялась дважды – и оба раза безответно. Во второй раз – совсем недавно и, как считала тогда сама, навсегда... А он предпочел ей другую девчонку, которую она тогда возненавидела почти так же сильно, как ненавидела сейчас Крысу... Если бы не мама, которой она о себе всегда и все рассказывала, Майя наверняка бы как-нибудь отомстила своей сопернице. Но мамуля ее остановила, они тогда с ней чуть ли не сутками разговаривали – до тех пор пока Майины слезы наконец не высохли, а ненависть, злость и обида не растаяли почти до конца... Сейчас ей даже смешно вспоминать, как она думала, будто влюблена на всю жизнь в этого сопляка, к тому же рыжего... Может, и у папы это с Крысой также пройдет?.. В любовных романах она не раз и не два читала, что у мужчин так бывает, называется это «увлечение». Еще секс... А любовь для них – это совсем другое.

Девушка путалась в своих мыслях и соображениях, терялась в собственных ощущениях, потому что привыкла за свою недолгую жизнь все обсуждать с мамой, находить верные решения с ее помощью. И вот впервые она не могла это сделать и даже понять себя оказалось трудно: единственное, в чем Майя была уверена, – в своей жгучей ненависти к Крысе...

В реальной жизни Крысу звали Любовью Сипуновой, и, если уж совсем честно, на крысу она на самом деле не походила. Если мамочка была блондинкой, то Сипунова – ее полной противоположностью: темноволосая, темноглазая, с физиономией, похожей на мордочку лисенка, с насмешливо вздернутым носиком. Еще мамочке было тридцать шесть лет, а отцовской секретарше лет на десять меньше, во всяком случае на вид. Мамочка одевалась на рынке, а эта тварь, которую Майя прежде видела не больше десятка раз, носила дорогущие фирменные костюмы с юбками, едва прикрывавшими задницу.

И как Майя ни была потрясена в тот момент, когда отец вел эту гадину к машине, она запомнила: на его поцелуй секретарша среагировала так, словно делала своему шефу немыслимое одолжение, а мамочка от малейшей ласки отца расцветала, словно лесная незабудка, и кидалась ему на шею. И после этого уже он выглядел так, словно делал ей одолжение, позволяя себя обнимать...

Девушка просидела на скамейке около часа, пока не поняла, что мама наверняка уже о ней беспокоится, нужно идти домой. Единственное, что она решила, – ни в коем случае пока не рассказывать ей о своем ужасном открытии, может быть, повезет, и мамочка не заметит, что дочь от нее что-то скрывает. И, уже поднимаясь по лестнице, приняла еще одно решение, от которого на душе и правда немного полегчало: последить за Крысой и за отцом, чтобы понять, «увлечение» это у него или самое настоящее предательство мамулечки... Вот завтра же и начнет слежку за этой поганкой. Все равно идти в школу без толку, вместо того чтобы слушать учителей, она будет думать о своем!

Поняв, что есть уважительная причина, для того чтобы оттянуть главное решение – говорить или нет маме про отца и Крысу, – Майя ускорила шаг, почти уверенная в том, что сумеет не выдать себя хотя бы с порога.

Ей тогда здорово повезло: к маме зашла самая болтливая из их соседок, и они как раз в момент ее возвращения пили чай на кухне, что-то обсуждали и смеялись. Говорили о чем-то, что интересовало обеих, потому что мама едва взглянула на Майю, когда та вошла на кухню, и даже не спросила, почему та задержалась, похоже, и вовсе не заметила. У девушки образовалось время, чтобы взять себя в руки и успокоиться, а главное – сразу после того как пообедала, по-прежнему в обществе не только мамочки, но и соседки, возможность скрыться в своей комнате под незатейливым предлогом: мол, много задали по литературе – и обдумать свои завтрашние действия.

Первая слежка вышла глупая и бесполезная, хотя Майе тогда казалось, что продумала она все как надо.