Заложники любви

   —  Да хоть бы с одним жила! А то уже скольких перетаскала! И каждого любит, жить без них не может, а мы красней. Даже бабки не стыдится. Никакого предела у нее! Уберите от нас секс-бомбу!

   —  Кого она приводила? — спросил Егор строго.

   —  Вы лучше другое спросите, кто у нее не был? Так будет проще! Ведь дождется, что с этажа вниз башкой сбросят. И заразу подцепить может. А все ж в одной комнате живем. Нужна нам эта морока!

  —   Сегодня у нее был хахаль?

   —  Конечно! Игорь Краснов! До шести утра резвились! Мы ей пригрозили, что выкинем из комнаты, она пообещала всех кобелей на нас натравить и добавила, что нас калеками оставят! — возмущалась Ольга.

   —  Да еще базлает стерва, будто мы ей завидуем! Совсем офонарела глумная дура! — не выдержала Ирина.

   —  Подождите! Сейчас разберемся! — велел позвать Ленку и Красного. Те пришли вскоре, переглянулись, увидев девчат, поняли, зачем их позвали.

   —  Неправда! Мы всегда спрашивали, можно ли зайти в комнату, пообщаться, они разрешали, никто не был против. А теперь взъелись. Завидуют, что ко мне, но не к ним пришли.

  —   Ты что? Дура! Чему завидовать? Ведь тебя за подстилку держат! — подскочила Ольга.

  —   Между нами ничего не было! — зашлась Ленка в визге:

  —   Мы только целовались!

   —  Ага! Низом!

   —  Не глуми голову! Не делай из нас дурочек! Или нужно было встать и включить свет?

  —   Они до шести утра целовались! Мы что, дети? Со всей общагой перецеловалась! Никакой совести нет! — возмущалась Ирина.

   —  А тебе что? Никто не беспокоил. К твоей койке даже не подошли! Чего выделываешься?-—орала Ленка.

   —  Молчать! Иль забыла, что посторонние не должны находиться в комнате позже десяти часов! — напомнил Егор.

   —  Так Игорь не посторонний, он тоже в общаге живет.

   —  Но в другой, в мужской комнате! И не валяй дурака! Прекрасно знаешь, о чем идет речь! И ты, Игорь, как посмел находиться у девчат позже десяти? — возмущался Титов.

   —  Егор Лукич, мне никто не сделал замечания. Мы сидели в темноте, тихо, никому не мешали. Не понимаю, с чего шухер подняли. Почему раньше молчали и только на мне вздумали оторваться!

  —   Терпение лопнуло! Сколько можно было молчать?— завелась Ольга.

   —  Пригласила бы партнера и не терпела. Подумаешь, проблема! — хмыкнул парень.

   —  Что? Партнера?! — влепила неожиданную пощечину. Игорь вскочил, толкнул Ольгу:

   —  Успокойся, старая клизьма! Через год будешь рада, если хоть кто-нибудь заблудится к тебе на ночь. А то так и поверишь, что детей аисты приносят,— побагровел парень.

   —  Слушай, ты, аист щипаный, заткнись! Еще слово, кастрата из тебя сообразим!

   —  Не смеши! Ты ведь ничего в натуре еще не видела! Не знаешь, что отрывать, а что оставить надо! В таком тонком деле без подготовки и практики нельзя!

   —  Замолкни, отморозок! Мы тебе башку скрутим! Тут уж надежно будет! — грозила Ольга.

   —  Так вот, Елена! Сейчас звоню на завод, сообщаю о вашем поведении. А саму выписываю из общежития. Время уговоров прошло. Чтоб завтра утром освободили комнату. И ты, Игорек, запомни! Еще одна подобная жалоба, вылетишь отсюда без предупреждения,— встал Егор Лукич, давая понять всем, что разговор закончен.

   И только Ленка не хотела уходить:

   —  Куда я пойду Мне некуда деться. На улицу выбрасываете, хуже собаки. Кому я так досадила, что со мной понадобилось расправиться так безжалостно? — ревела девка.

   Егор Лукич не слушал ее стенаний. И тогда девка вернулась в комнату. Она сидела молча, неподвижно, что-то обдумывала. Девчата не разговаривали с нею. Уходя в столовую, с собой не позвали. И Ленка поняла, ее не простят...

   Девка не теряла времени впустую и вздумала напугать Ирку с Ольгой. Она быстро соорудила петлю из бельевой веревки, накинула на крюк, на котором крепился плафон. И написала на листе бумаги:

   —  Я ухожу сама! Пусть моя смерть ляжет на вас позорным пятном! Будьте прокляты навсегда! Все! Вместе со своим брюхатым козлом Лукичом!

   Она взгромоздила на стол табуретку, накинула петлю на шею и только хотела вытолкнуть табуретку из-под ног, в комнату вошла Настасья.

   Старуха тут же поняла все:

   —  Ленка! Дура малахольная! Что удумала, глумная! — забралась на стол, девка успела вышибить из-под ног табуретку, дернулась в петле, но бабка перерезала веревку. Ленка с грохотом свалилась на пол, удивленно открыла глаза, закричала от боли.

   Бабка выскочила в коридор, заорала от ужаса:

   —  Люди! Подмогите Христа ради!

   Вскоре в комнате ступить стало негде. Девки, парни, окружили Ленку, подняли с пола, положили на койку. Кто-то наткнулся на записку, прочел ее вслух.

   —  Зовите Лукича! Пусть он скажет, что случилось? Почему в петлю полезла? Да Ирку с Ольгой найдите! Довели бедную девчонку! — шумели жильцы.

   Ольга с Ириной примчались бегом, следом за ними торопился Титов:

   —  Так повесилась или спасли? — спрашивал девок.

   —  Сами не знаем толком. Велели тебя позвать.

   —  Что ж вы до петли довели девку? Чем она помешала вам? — упрекали люди коменданта и обоих девчат, смотревших на Ленку испуганными, круглыми глазами.

   Та лежала, отвернувшись лицом к стене, стонала. На шее мотался остаток петли.