Заложники обмана

Самое нелепое, подумала Пегги, что он скорее всего действительно сожалеет. Вежливый, необычайно привлекательный мужчина старается выполнить свой повседневный долг и отправиться домой к своей семье, не причинив ненужной боли или беспокойства.

И даже когда он протянул к ней руку, это показалось не более чем теплым, человеческим жестом – один представитель рода человеческого тянется к другому в момент глубокого потрясения.

Мгновением позже она сделалась покорной, как святая, слабеющий вечерний свет еще более померк, и Пегги погрузилась в новую реальность тьмы и тишины.

Она не почувствовала, что падает, потому что сержант Тровато поддерживал ее, пока ее ноги не начали передвигаться.

Пегги поняла, что находится в тюремной камере, как только открыла глаза.

Она лежала лицом к окну, и прутья решетки перекрещивали сияющее золотом небо. Боли она не испытывала, только легкую неловкость в том месте шеи, на которое надавил ласковый сержант, чтобы прекратить приток крови к мозгу. Она чувствовала нечто похожее на то полное изнеможение, какое наступает порой после долгих и напряженных любовных упражнений, когда каждое движение дается с трудом и хочется отдаться полному бездействию.

Итак, они ее не убили.

При ее нынешнем взгляде на вещи сам этот факт приносил ей радость.

Глава 56

Министр юстиции просмотрел некоторые бумаги, а потом съел свой ленч у себя в кабинете, дожидаясь звонка Карло Донатти. Но то была лишь видимость работы и еды. Все его мысли сосредоточились на женщине, которую он знал как Айрин Хоппер.

Надо иметь смелость, чтобы предложить себя в качестве жертвы.

В этом жесте была душевная чистота, которая бросала ему вызов и наносила удар по его цинизму. Кроме того, это было гораздо больше, чем просто жест. Ее жизнь. Дарнинг был вынужден переоценить все, что он чувствовал и думал об этой женщине.

Разве ты не знал меня?

Очевидно, нет.

Но даже если бы знал, не в его натуре оказывать подобного рода доверие. Очень скверно. Будь он иным, это спасло бы многое множество жизней.

Донатти позвонил ему в два сорок семь.

– Все прошло удачно, – сообщил дон. – Можем мы встретиться сегодня вечером? Есть о чем поговорить.

– Обычное время и место?

– Если вас это устраивает.

– Вполне, – ответил министр и повесил трубку.

Генри Дарнинг не испытывал большой радости. И даже облегчения. Как ни странно, он ощущал себя как будто уменьшившимся: ему казалось, что откололась и куда-то уплыла жизненно значимая часть его существа.

На этот раз первым на месте очутился Дарнинг и позаботился о музыке и напитках.

Традиционное одолжение.

Многими чертами их встречи напоминали свидания любовников. Но без соответствующих радостей. Зато имели место возбуждение, тайные тактические ухищрения, постоянная угроза разоблачения или предательства. И хотя оба ни секунды не доверяли друг другу, сила каждого из них создавала некое взаимное уважение.

Или просто так казалось Генри Дарнингу.

Распознать Донатти было трудно. Эти так называемые люди чести вылеплены из другого теста. Вам кажется, что вы поняли их, а на деле этого нет и не было. Долгая история традиций, эта их почти средневековая клятва молчания… omerta… не дают реальной возможности понять их или сблизиться с ними. Единственное, на что можно надеяться, – более или менее приемлемые деловые взаимоотношения. Но и они опираются на тщательно взвешенный и рассчитанный баланс сил.

Каждый предусмотрительно целится из пистолета в голову другому – вот на что это похоже.

И когда возможно, холодно подумал Дарнинг, хорошо иметь для большей уверенности нечто про запас.

Дон вскоре приехал, они обнялись и уселись друг против друга. Ни один пока не начинал разговор. Казалось, оба пытались освоиться с тем событием, которое свело их сегодня вместе.

Донатти осторожно положил ногу на ногу и отведал скотч, приготовленный для него Донатти.

– Ну, дело сделано, – начал он. – Вы со своей задачей справились успешно, то же можно сказать и об остальных. Женщина больше не представляет для вас проблемы.

– Спасибо, Карло. Я это ценю.

Донатти вгляделся в Дарнинга:

– Не похоже, чтобы вы особо радовались.

– Я и не радуюсь. Мне нужна была ее смерть, но я не испытываю удовольствия. – Дарнинг посмотрел на скотч в стакане, но пить не стал. – Как это было сделано?

– Вы в самом деле хотите знать?

– Нет. Но лучше знать, чем строить предположения и рисовать воображаемые картины.

– Все произошло, так сказать, в рабочем порядке, – сказал Карло Донатти. – Ничего особенного. Что вам было слышно в телефон?

– Мы говорили почти восемь минут. Потом трубку внезапно опустили и… все. Кто задержал женщину?

– Три детектива из полицейского участка Амальфи.

– А потом?

– Ее посадили в одиночную камеру. Через несколько часов наши люди забрали ее, отвезли в лес и прикончили. Тело не найдут.

Бурный пассаж Моцарта наполнил тишину.

– Она осознавала, что происходит?

– Кто может сказать? – Донатти пожал плечами. – И кому дело до того, о чем она думала?

– Мне есть до этого дело.