Заложники обмана

– Застрелены. Все трое. – Уэйн покачал головой. – Когда они исчезают, черт их побери, то считаешь, что сукиных сынов перекупили. Куда хуже, если объявляются чертовы трупы. И вот мы их получили. Теперь, мать их так, остается только ждать, когда обнаружатся еще два.

От негодования голос у директора сделался пронзительно резким. Он вошел в кабинет с багровым лицом. Дарнинг сидел и ждал, пока Уэйн овладеет собой. По-настоящему он злится только на меня.

– Самое скверное, – продолжал Уэйн, – что это выплыло наружу. Вышло из-под нашего контроля. Станет главной темой в сегодняшних вечерних выпусках новостей. “Три агента ФБР извлечены из безымянных могил”. Можешь быть уверен, что они нам выдадут сполна. Камеры у разрытых ям. Интервью с мальчишками, которые их нашли. Весьма возможно, и крупные снимки затраханных собак, которые вынюхали трупы своими погаными носами.

Дарнинг с трудом подавил улыбку. Это могло бы завести его друга чересчур далеко. Министр сразу вспомнил старые грехи и помрачнел. Даже вздохнул тяжело:

– Прости меня, Брайан.

Извинение оказало хорошее действие. Почти казалось, что директор ФБР только этого и ждал, только за этим и пришел сюда в кабинет. Гнев Уэйна утих, и директор даже сел в кресло.

– Эти чертовы местные полицейские натворили дел, – снова заговорил он. – Убитые были раздеты, так что они должны были провести опознание по отпечаткам пальцев. Проклятые болваны превратили все это в сенсацию, вместо того чтобы предоставить нам погасить возбуждение.

– Пресса уже добралась до тебя?

– Налетели, как стая акул. Когда это им доводилось поплясать вокруг трупов трех голых агентов, в каждом из которых застряли пули? Можешь себе представить их вопросы. “Какое дело они расследовали?”, “Участвовали в расследовании еще люди?”, “Есть ли угроза национальной безопасности?”, “Расистский подтекст имеется?”, “Чем объяснить нападение на ФБР?”, “Что еще ожидается в дальнейшем?”. И так до бесконечности.

– Как ты от них отделался?

– Элементарно. Сообщил, что ведется расследование. – Уэйн уже настолько успокоился, что на губах у него промелькнула слабая улыбка. – Скверно, что Советы приказали долго жить, – сказал он. – Старые добрые заговоры комми были прекрасным козлом отпущения для подобных случаев.

Дарнинг кивнул, а про себя подумал: интересно, как бы отреагировал Брайан, узнай он о двух коротких звонках Мэри Янг и о ее предложении. Вероятно, впал бы в истерику.

Однако собираясь через несколько минут покинуть кабинет, директор ФБР как бы в поддержку искусно приведенной к равновесию формы духовного взаимодействия вынул из своего атташе-кейса опечатанный коричневый конверт и бросил его на стол министра.

– Только что получено из отдела секретной проверки и расследований.

Дарнинг взял конверт. На нем стояла надпись: “Совершенно секретно” – и больше ни слова.

– Что это? – спросил он.

– Не знаю, – ответил Уэйн, – я его не распечатывал. Но поскольку ты звонил и просил выяснить об этой женщине все, что возможно, я поручил нескольким людям накопать как можно больше.

Это потребовало некоторого напряжения, но Дарнинг был вынужден почти семь часов сдерживать желание распечатать конверт.

Первым долгом ему помешали сделать это два обязательных заседания по гражданским правовым вопросам об установлении земельных границ. Затем последовало его обращение к Американской ассоциации адвокатов и неизбежный официальный обед. Наконец, он должен был ненадолго показаться в министерстве иностранных дел на приеме в честь премьер-министра Израиля.

И тем не менее сама мысль о том, что конверт там, что он ждет его в конце вечера, доставляла Дарнингу необычайное удовольствие. Временами он чувствовал себя как нетерпеливый ребенок, вынужденный высидеть дурацкий, бесконечно долгий обед, мечтая лишь о невероятно восхитительном десерте.

Уже после полуночи, приняв душ и расположившись у себя в кабинете с бутылкой любимого коньяка, он распечатал долгожданный конверт.

Сопроводительное письмо следователя было прикреплено к другому запечатанному конверту. Как говорилось в письме, большинство сведений, вложенных в конверт и касающихся первых лет работы объекта расследования в качестве модели и девушки по вызову, получено из одного основного источника – от ее менеджера и одновременно посредника.

Более поздние материалы поступили из разных источников и чаще всего говорили сами за себя. Там, где требовались пояснения, их сделал либо сам следователь, либо один из его помощников.

Дарнинг распечатал второй конверт и вынул из него пачку на первый взгляд беспорядочной смеси из фотографий и текстов – страниц, вырванных из журналов, снимков любительских и великолепных снимков, цветных и черно-белых, сделанных в студиях.

В примечании следователь указывал, что материал расположен в хронологическом порядке, начиная с того времени, когда объекту было шесть лет, и кончая двадцатисемилетним возрастом.

Непонятно почему у Дарнинга вспотели ладони и стало жарко в груди.

Сейчас она явится передо мной.