Заложники пустоты

Микмак бросил взгляд на Ромеро. Тот с нескрываемым отвращением смотрел на Слега. Вот, значит, как. Судя по всему, инициатору этой авантюры и самому недолго осталось, подельники не собираются продолжать его затею после того, как «бютен» заработает.

Микмак отвернулся, углубившись в стройные ряды данных, слитых с очередного накопителя. Где-то среди них должен быть код, запускающий обросший ракушками хлам со дна залива? Может быть. Микмак не знал и вообще сильно сомневался в правильности такого предположения. Вот только Старик Ромеро и Слег отчего-то считали иначе.

Прокручивая текст, таблицы и цифры, машинально водя по ним взглядом, Микмак пытался найти ответ в прошлом. Они постоянно возвращались к беспорядкам в Праге. К тем желтым бабочкам. Группа «Махаон». Кто были те люди? И кто их убил в Староновой синагоге?

И кем была та женщина, единственная, выжившая среди туристов? Откуда туристы во время боевой операции? С чего он вообще взял, что она была туристкой?

Про туристов сказал лейтенант. Его слова потом подтвердил раввин.

Нет, он только согласился, когда ты назвал её туристкой.

Точно, кроме лейтенанта, больше никто ни разу не упоминал о туристах. Ни разу.

И этой женщины – Микмак вряд ли узнал бы её, если бы увидел теперь: когда она выбралась из-под груды штукатурки, то походила на траченную веками статую, а не на человека – не было в синагоге, когда там появились бойцы внутренних войск Баварского Султаната.

– Есть что-нибудь? – поинтересовался Ромеро.

– Пока нет. Это всё – старьё. Если вы хотите найти что-то, дай мне диски, которые Искандер обнаружил среди того «бютена».

– Это они и есть.

Раньше Микмак этих носителей не видел. Стало быть, Старик там, в Марселе-нуво, не собирался раскрывать все карты.

– Исходный код тоже доступен с этого «раллера», – сказал Слег. – Можешь посмотреть.

– Я не машинист, – пожав плечами, ответил Микмак. Однажды он уже говорил это Хармсу.

Странно, но Микмаку так и не поверили, что он не только не знает самого кода, но и того, как этот код вообще может выглядеть. Собственно, о том, кто именно код запускал, он тоже ничего не знал.

29

Тошнило жутко. Самое страшное, что деться отсюда было некуда. Один вариант – терпеть, но накатывающую волнами и постоянно прибавляющую в интенсивности дурноту вынести не было никаких сил.

Игнат с тоской вспоминал несколько минут безумных перегрузок, которые ему пришлось вытерпеть во время разгона. Тогда казалось, что хуже уже ничего не может быть. Оказалось, может – тошнота терзала организм не так сильно, как упавшая на грудь несусветная тяжесть, но надежды, что это прекратится, теперь не было.

– Ландыш, Ландыш, как слышите? Ответьте, Ландыш!

Голос в наушниках уже вторую минуту призывал к ответу. Ландыш – это его, Игната, позывной. Они хотели убедиться, что с ним всё в порядке. Не особенно в порядке, еще минута-другая – и он, похоже, начнет блевать фонтаном.

Игнат сглотнул накопившуюся во рту слюну – стало еще хуже – и ответил, стараясь говорить настолько бодро, насколько это вообще было возможно:

– Я Ландыш. Всё в порядке, – послушал тихий треск в наушнике и зачем-то добавил: – Полет нормальный.

Смех Стасика он не услышал, а скорее, почувствовал. Повернул голову, но за бликующим блистером шлема лицо напарника не разглядел.

Станислав Кляйн – профессиональный космонавт. Ему хреново не было, ему было привычно. И реакция Игната его здорово веселила.

Его именно так и называли – Стасик. В скафандре он выглядел вполне внушительно, но на земле («на грунте», как говорил сам Стасик) в компании группы наземной поддержки космонавт смотрелся тщедушным и даже каким-то ущербным. Эффект создавали небольшой рост и не самое атлетическое телосложение, но он оказался мужиком жилистым. Да и вообще – нормальным мужиком, насколько успел понять Игнат из короткого знакомства в ходе недолгих тренировок.

– Держи пакет, – усмехнувшись, Стасик протянул напарнику пластиковый кулёк, – а то захлебнешься.

– Спасибо, – пробурчал Игнат, схватив негнущимися в перчатках скафандра пальцами пакет.

Если им придется воспользоваться, нужно еще успеть открыть шлем. Чёрт бы побрал этот космос и Игоря Александровича, решившего, что лучшего кандидата для запланированной им миссии, чем Игнат, не найти.

– Букет, вы в точке, – сообщили с земли. – Что видите?

Треск в наушниках раздражал. Непривычно слышать звуки эфира, которые человечество научилось отфильтровывать чуть ли не сотню лет назад. Стасика, наверное, этот треск бесил еще больше.