Заложники (Рассказы)

Сначала Нифонтов не понимал, зачем еще сторожа, если в саду есть ночные группы. Запереться и все, а в случае чего сразу звонить в милицию. Или сигнализацию провести. А мы боимся, объяснила ему Инна, одна из ночных нянечек, с которой даже как бы подружился. Мы боимся одни, без мужчины. Хоть и заперто, а все равно страшновато, здание немаленькое, то там хлопнет, то здесь задребезжит - так и кажется, что кто-то лезет. Мало ли хулиганья?

Что кажется, это точно. Сколько раз приходилось выбираться из нагретого спального мешка и плестись в другой конец здания, туда, где грохотнуло, то ли ветер, то ли еще что, - подскакивал, вслушивался напряженно. Хотя и убеждал себя: ну кому надо - ночью, в детский сад? Что здесь возьмешь (если, конечно, не знать про японский телевизор в директорском кабинете)? Плюшевого мишку, залоснившегося от детских объятий? Впрочем, женщин тоже можно было понять: а вдруг? Возьмут-не возьмут, а напугать могут.

У Инны худенькое, узкое, милое личико, слегка подпорченное приплюснутым носом (в детстве упала и сломала), зато удивительной прозрачности и чистоты глаза, какой-то необыкновенной голубизны. Уложив своих подопечных, она иногда заходит к студенту в кухонный предбанник или в спортзал, присаживается рядом, и они разговаривают. Инна учится в педагогическом училище, а хочет и дальше, в институт. Сынишка ее ходит в дневную группу, а когда она дежурит, то и в ночную. Инна старается его не выделять из других, здесь он на общих основаниях. Все прочее - дома. У нее система и принцип, от которых она старается не отступать.

К студенту у Инны явный интерес, она, впрочем, и не скрывает его, ничего особенного, ее многое интересует: политика, литература, компьютеры, системы воспитания, восточная медицина, семейное положение Аллы Пугачевой и комета Галлея... Судя по всему, она полагает, что Нифонтов кое в чем может просветить ее, ответить на некоторые вопросы, которых у нее множество. С одной стороны, студенту приятно и лестно ее внимание, как и убежденность Инны в его эрудиции. А с другой... С другой, он теряется. Широта ее любознательности ему не по плечу. Не тянет Нифонтов, да и ей - взглядывает несколько свысока - зачем?

Смущает его и доверие Инны, неведомо чем заслуженное. Кажется, он уже все про нее знает, или почти все - что воронежская, после восьмого класса сорвалась в Москву, разлад с родителями, которым она, по ее признанию, только нервы трепала, с ними еще сестра младшая, любимая, пусть они с нею, а в Москве сначала в стройконторе по лимиту, в общаге жила, замуж вышла за москвича, там же, на строительстве и познакомилась, но также быстро развелась, не сошлись характерами. Это она с виду мягкая, а на самом деле характер у нее ой-ой. Нелегко с ней. Да и муж оказался не тем человеком, каким показался. Ничего, она и сама справится, не очень ей нужно. И сына сама воспитает, хотя, конечно, без отца ему тоже не сладко, все понятно.

Такая решительная. И твердость в ней чувствовалась, даже сила: захочет - сделает. "У меня ребенок", - самый веский аргумент, который она время от времени выкладывала как нечто неопровержимое и безусловное. Да и на кого ей было еще рассчитывать, как не на себя?

Естественно, директриса ее такую быстро расчухала: безотказная, хотя и с характером. За любую работу бралась почти с энтузиазмом, бурлила и кипела, добросовестности не занимать, потому если заменить кого, выйти не в свою смену, еще что-то, ответственное - сразу Инна. Энергичная, сообразительная, рукастая. Все делала грамотно и четко. И соглашалась вовсе не потому, что считала себя облагодетельствованной, на что всячески напирала директриса (как же, для матери-одиночки такое место просто клад: ребенок устроен, возможность учиться, работа по специальности, со временем, может, и квартира, не говоря уже о премиях и прочем, - и не облагодетельствована?). Просто не умела отказывать. Характер характером, а тут - слабина. К тому же благодетельницу свою не жаловала, как и Анна Ивановна, - догадывалась, шестым чувством чуяла, что все равно для той - лимита, девчонка из провинции, грех не поездить.

Стойкая она была, Инна, с бледно-голубыми, удивительными глазами, словно только что умытыми. Два озерца. Но иногда хотелось почему-то пожалеть ее, даже приласкать, то ли отцовское, то ли братское. Одна ведь, никого больше в городе. Особенно когда задумывалась - личико детским становилось, грустное, нижняя губа смешно оттопыривалась. Девчонка.

Такого рода чувства, лучше было держать при себе, не выказывать, - Инна сразу напрягалась, суровела: чего это вдруг? Она не давала повода. Не надо, все у нее в полном порядке, жизнь удалась, а на разную ерунду она внимания не обращает и никому не советует. Если научиться, не жизнь будет, а сплошной праздник. И вообще, не хватало еще, чтобы студент ее жалел, похоже, он сам на ее взгляд был достоин жалости.