Заложники рока

Но пока все это было в проекте. Была завершена важнейшая часть работы, его проектирование. Впереди была не менее важная часть - постройка и практические испытания корабля. Все это заняло у Андрея около года с учетом ожидания поставок тех или иных модулей. Строил его Андрей сам, научившись управлять большим конструкционным комплексом "Голиаф", взятым им в аренду на верфи. Для этого пришлось изучить узкоспециализированную базу, проведя неделю в капсуле под максимальным разгоном.

По мере того, как корабль начал приобретать внешние очертания, Андрей стал замечать в доке все увеличивающиеся потоки якобы случайных посетителей. Сначала это были просто рабочие и техники верфи, трудившиеся в соседних доках, затем среди них стали мелькать лица инженеров. Пару раз краем глаза Андрей замечал даже главного конструктора верфи, который в самом начале долго уговаривал его не заниматься ерундой, а скинуть ему на сеть требуемые параметры и характеристики корабля и заняться приятным времяпровождением на планете. Все остальное он брал на себя. Даже обязательства вписаться в назначенную смету. Андрея никто не решался отвлекать от работы, все понимали, что управление большим конструкторским комплексом требует максимального внимания и сосредоточенности. По кораблю без устали, что-то устанавливая, сваривая и приделывая, ползали до полусотни различных технических дроидов, другие подавали им требуемые детали и узлы, иногда весом в несколько десятков тонн. Тем не менее, Андрей с помощью своих уже достаточно развитых пси-способностей мог четко улавливать эмоциональный и ментальный фон зрителей. И по мере постройки корабля этот фон менялся. Сначала, когда только возводился силовой каркас, это было простое любопытство. Затем, когда стали проступать полные очертания корабля, любопытство сменилось на удивление и насмешки в нелепости конструкции. Но по мере того, как корабль стал покрываться броней и принимать свой окончательный образ, удивление и насмешки стали быстро меняться на неприкрытое восхищение. Даже главный конструктор верфи, отловив специально Андрея на обеде в одном из кафе, уважительно поклонился и признался, что он бы такого сделать не смог. И тут же предложил продать проект за хорошие деньги. Андрей не стал сразу отказываться, отговорился тем, что корабль принадлежит заказчику, все права у него, и такие вопросы надо решать с ним. Но чувство законной гордости испытал.

Последнее, за что Андрей взялся, это оформление внутренних интерьеров. Рубка была оснащена по последнему слову техники, но без излишеств. Только функциональный комфорт и удобство. Зато каюты представительского класса были оформлены в стиле неброской роскоши. Андрей никогда не замечал у Старика к ней тяги, но предполагал, что корабль может использоваться Стариком для различных неофициальных встреч с партнерами и контрагентами, в том числе высокопоставленными. И внутренний интерьер должен был говорить о статусе владельца не меньше, чем внешний вид корабля. Каюта, которую Андрей предназначил для Старика, представляла собой пятикомнатные апартаменты со спальней, кабинетом, гостиной, столовой, оснащенной изысканным баром и навороченным кухонным комбайном, а также резервной рубкой управления кораблем.

Андрей так и назвал корабль - "Лебедь", а желая сделать Старику подарок, он вывел на его борту еще и второе название - "Шван", что означало то же самое на немецком. Причем, первую букву "S" так и изобразил в виде фигурки лебедя.

Наконец корабль был полностью готов к финальным испытаниям, на которые Старик собирался прибыть лично. Разумеется, Андрей не раз и не два уже выходил на "Лебеде" в космос, отрабатывая различные маневры в системе и проверяя работу всех систем. Даже пару раз совершил пробные межсистемные прыжки. И все равно волновался как перед экзаменом. Прибытие старика ожидалось дней через десять, все было проверено и перепроверено неоднократно, и Андрей впервые за год осознал, что ему нечего делать. За все время проектирования и строительства корабля он так и не побывал ни разу на поверхности планеты. Его увлеченность процессом оказалась столь велика, что теперь он практически понимал фанатичных ученых из земной литературы, которым было полностью наплевать на все внешние условия жизни, а все мысли сконцентрированы только на интересующих исследованиях. Но вот процесс завершен, и внутри возникла неизбежная опустошенность, которую срочно требовалось чем-то занять.