Заложники Солнца (СИ)

Как выяснилось еще в начале похода, вкусовые особенности Германа и Любови Леонидовны разительно отличались. Кирилл не смотрел и десятой доли сериалов и блокбастеров, на которых, стараниями Германа, выросли адапты. А те кривились при упоминании спутником кинолент, которые считала подходящими для «детского просмотра» бункерная наставница.

Ответил ему Сашка.

– Ни из какого, глушь ты дремучая! Просто, песня старинная.

Сашка считался в отряде «молодым» – был взят на замену кого-то из убитых около года назад. Он воспитывался не у Германа, вырос в Купавне. Отличала парня обостренная зоркость и насыщенный – даже по адаптским меркам – лексикон. Дома Сашка работал на лесопилке. Такой замысловатой матерщины Кирилл даже от командира не слышал.

А еще Сашку, единственного из парней, в родном поселке дожидалась девушка. При обмене товарами Лара помогала купавненскому грубияну выбирать подарки для любимой – то браслет, то сережки, то бусы. Сашка подходил к процессу выбора серьезно.

«Понравится Анюте? – вертя в руках очередной гостинец, допытывался у Лары он. – А? Как думаешь?»

Джек над «женихом» вдохновенно насмехался, тот беззлобно отругивался.

– Этой песне лет, может, сто, а то и больше, – разъяснил про «Крейсер “Аврору”» Сашка. – Дядя Юра – шкипер, у которого Капитан по детству жил, – когда молодой был, этот самый крейсер видал. Не на ходу, конечно – остов один. Стоял, говорит, в каком-то большом городе – у берега, для красоты. Лазишь по нему, а вокруг музыка играет. Шибко дяде Юре понравилась. Он и пароход потом так назвал.

Экипаж, судя по всему, симпатии покойного шкипера разделял. «Крейсером ”Авророй”» Музыкант начинал концерты, и им же заканчивал.

– Дремлет притихший северный город, – печально-сурово выводил парень. –

Низкое небо над головой…

Что тебе снится, крейсер Аврора,

В час, когда утро встает над Невой?

– Бункерный, – тихонько позвала однажды Олеся. – А что значит, «Аврора»?

– Римское имя богини Эос, – объяснил Кирилл. И тут же понял, что ничего этой фразой не объяснил. – В древней мифологии так звали богиню утренней зари. По-гречески – Эос, а по-латыни – Аврора. Древние считали, что златокудрая Аврора, поднимаясь над землей на смену ночи, разливает вокруг утренний свет.

– Круто, – решила Олеся. – Небось, боялись эту бабу древние.

– Почему?

– Ну а как? Встанет, да спалит всех на фиг! Потому и крейсер так назвали. Это ж боевой корабль, дядя Юра рассказывал.

Кирилл не стал поправлять Олесю.

Ушедший мир – таким, каким он был до того, как все случилось, – помнили в Бункере. А адапты жили сегодняшним днем. И о некоторых вещах рассуждали порой самым неожиданным образом.

Глава 15. Пермь – Екатеринбург – Талица (580 км)

Глава 15

Пермь – Екатеринбург – Талица (580 км)

Место, где пароход причалил и высадил пассажиров, Пермью называлось условно. Как и в прочих нефтедобывающих районах, в день, когда все случилось, здесь горел даже воздух. Здания, машины, деревья – все живое и мертвое выгорело на много километров вокруг.

Уцелел Екатеринбург, не пострадавший ни от пожаров, ни от наводнения. Под руководством бодрого мужчины по имени Александр Викторович поселок жил и процветал. Занимались в нем не только сельским хозяйством – сумели восстановить плавильные печи и заново проложить железнодорожную ветку, ведущую когда-то в Пермь. Сейчас, не доходя до оставшегося от города пепелища, пути сворачивали к речному причалу.

Ветку восстанавливали в восточном направлении – екатеринбургский глава мечтал, обогнув выжженную дотла Тюмень, соединиться с полотном, которое должно было остаться от знаменитого Транссиба, однако уцелело ли оно, доподлинно никто не знал. Дальше Талицы екатеринбуржцы не заходили – изначально Александр Викторович бросил все силы на то, чтобы проложить дорогу на запад, очевидно было, что в первую очередь прорываться нужно туда, а не в сторону уничтоженной пожаром Тюмени. Восточная дорога от неупотребления заросла лесом. Телегу и лошадей пришлось оставить в Нижнем.

В Перми пароход встречали. С помощью экипажа и отряда баржу разгрузили и заполнили товарами, привезенными на обмен, после чего с пароходной командой отряд распрощался. Только Тоха со шрамом - на «Авроре» парня называли «казанский» - сошел вместе с ними. Видимо, сумел-таки убедить Рэда в собственной полезности.

По железке ходил паровоз, тянувший два вагона – товарный и пассажирский. Кирилл паровоз с интересом обследовал, однако больше всего грела мысль о том, что уж здесь-то, в вагонной тесноте, неутомимая Олеся поутихнет. Как бы не так!

Отжиматься, приседать и стоять «под утюгом» пришлось в полупустом товарном вагоне. Естественно, перебираться туда из пассажирского нужно было на полном ходу, да еще прикладывать массу усилий к тому, чтобы при выполнении упражнений сохранять равновесие – состав ощутимо качало.

Посему путешествие прошло незаметно. После тренировок Кирилл падал едва ли не замертво и под стук колес мгновенно засыпал.