Заложники страсти

– Проветриванием. – Леонора прошла в спальню и собрала с постели простыни. Сунув кучу грязного белья в руки домоправительницы, она сказала: – Мне нужно, чтобы принесли свежее белье на постель и нарезали свежего камыша – на пол.

– Я не желаю подчиняться вашим приказам. Не мешало бы сперва обсудить все это с милордом.

Леонора, ожидавшая именно такого ответа, лишь пожала плечами.

– Как вам угодно, мистрис Маккэллум. Конечно, вряд ли Диллон Кэмпбелл обрадуется, увидев, что на полу в его комнатах нет камыша, а спальня не готова к ночи, когда сегодня вечером вернется к себе.

Сказав все это, она отвернулась и принялась оттирать стол льняным полотенцем, которое намочила в тазу для умывания.

Несколько бесконечных минут домоправительница наблюдала за ней, а затем, очевидно, приняла решение.

– Вы получите свой камыш, миледи. Но я не могу дать вам служанок, чтобы прибирать комнаты милорда так, как вы хотите. Вам с Рупертом придется заняться этой работой самим.

– Благодарю вас, мистрис Маккэллум. Мы отлично справимся.

Леонора продолжала оттирать стол, повернувшись к домоправительнице спиной, пока та не ушла, так и не увидев довольную улыбку, которую тщательно пыталась скрыть девушка. Если ей нельзя вырваться из этой комнаты, тогда, по крайней мере, она постарается сделать свое узилище как можно более уютным.

Теперь, когда у нее появилась цель, Леонора почувствовала прилив бодрости и сил.

Несколько служанок стояли в коридоре перед комнатами милорда, болтая как сороки. Когда Гвиннит, прихрамывая, приблизилась к ним, болтовня немедленно затихла.

– Почему вы здесь? – спросила она. – Если мистрис Маккэллум узнает, что вы бросили все свои дела, вам придется несладко.

– Эта надменная англичанка потребовала, чтобы нарезали свежий камыш на пол в комнаты милорда, – ответила одна из служанок, стоявшая возле тележки с только что нарезанным тростником и камышом. – Мне пришлось идти в лес и нарезать для нее камыш и можжевельник.

– А меня заставили выстирать и высушить белье для постели милорда, – добавила другая, державшая охапку благоухавшего свежестью постельного белья.

– Да, – вступила в разговор третья, – а мне велели собирать пчелиный воск.

– А мне приказали нарвать в саду шалфея и тимьяна, – пожаловалась еще одна служанка с нервным смешком.

– А что говорит мистрис Маккэллум обо всех этих просьбах? – спросила Гвиннит.

– Она приказала нам делать все, что ни попросит эта леди.

– Ну, так и делайте, – резко ответила Гвиннит. – Почему же вы тут стоите? Ступайте и отнесите это в комнаты милорда.

– Мы боимся, – встревожено откликнулась одна из служанок.

– Это еще почему? – Гвиннит скрестила руки на груди.

– Да потому, – зашептала служанка, – что она англичанка. Злая ведьма. Окажись мы с ней в одной комнате, она тут же напустит на нас чары, и тогда нам несдобровать.

Молоденькая служанка уперлась руками в бока, подражая мистрис Маккэллум.

– Где только вы набрались такого вздора?

– А зачем же тогда ей нужны шалфей и тимьян, если не для колдовства? – спросил кто-то.

Остальные закивали, неуверенно бормоча что-то.

– Глупости, – отрезала Гвиннит.

– Нет, это правда, – сказала служанка, и глаза ее округлились от страха. – Говорят, англичане вырезают сердца у своих врагов и кормят ими своих детей. А что, если эта английская леди съела сердца наших отцов?

Не говоря ни слова, Гвиннит постучала в дверь комнат Диллона. Руперт отпер дверь и отступил в сторону, пропуская служанок. Леонора, в платье с закатанными до локтей рукавами, с разгоревшимся от работы лицом, поспешила им навстречу. Увидев ее, служанки в ужасе отпрянули. Ничего не понимая, Леонора переводила взгляд с Руперта на Гвиннит.

Именно Гвиннит первой нашла в себе силы все объяснить:

– Они боятся, миледи.

– Боятся? Чего? – недоуменно переспросила Леонора.

– Вас, – тихо ответила Гвиннит. – Они слышали, что… – она облизала губы, – что англичане поедают сердца своих врагов, – быстро докончила она.

Леонора подумала о Мойре, своей старой няне, и обо всех страшных небылицах, которые та рассказывала ей о горцах.

– А мне доводилось слышать такие же истории о шотландцах, – мягко ответила она.

Служанки были потрясены подобным признанием.

Обращаясь к женщинам, все еще в страхе стоявшим у самой двери, Леонора сказала:

– Я вижу, вы принесли все то, о чем я просила. Большое спасибо. – Она прошла в дальний угол комнаты, чтобы рассеять их страхи, и, обернувшись через плечо, продолжила: – Вы можете положить все это куда-нибудь и уходить. Мы с Рупертом сами займемся делом.

Настороженно глядя на нее, служанки побросали все куда попало, и поспешно кинулись наутек.

Когда Леонора обернулась, в комнате оставалась лишь Гвиннит.

– А ты разве не боишься меня? – спросила Леонора.

– Нет. – Молодая служанка стояла у самой двери, видимо не зная, на что решиться: убежать или остаться.

– А почему?