Заложница

— Ладно. Смотри, как насчет чего-нибудь попроще. Для начала дотронься до резинки трусиков.

Она ничего не отвечает, но до меня доносится тихий вздох. Брук не хочет выполнять мою просьбу, но выполнит. Я заставлю её. Я знаю, что это неправильно — то, что я делаю, но говорю себе, что лучше Брук сделает это сама, нежели приду я и сделаю всё по-своему. Бл*дь, лучше её нежные пальчики вместо моих, грубых и мозолистых.

— Я не знаю, хочу ли этого.

— Ты хочешь. И знаешь, откуда я знаю?

— Нет.

— Я плохой парень, и могу сказать то, что никогда не смогут тебе сказать богатенькие мальчики. Могу почувствовать, когда чьё-то сердце бьётся как сумасшедшее, как твоё прямо сейчас. Моментально распознаю, когда кто-то лжёт, тайно желая в душе получить запретное.

Слышу тихий звук, похожий на хныканье. Я могу точно сказать, чего прямо сейчас желает эта девчонка.

— Я живу вне закона, маленькая птичка, вот, где я живу, и куда ты шагнула со мной в ту нашу первую ночь. Ты думаешь, я ничего не вижу? Но знаешь, что? Прямо сейчас ты в моей чёртовой спальне, и это моя рука нажимает на чувствительное местечко меж твоих ног. Потому что ты принадлежишь мне.

Из неё вырывается рваный выдох.

— Ты напугана?

— Я не знаю.

— Я думаю, ты знаешь. Ничего не получится, если ты будешь врать мне, в то время как я буду говорить одну лишь правду. Это так не работает, — угрожаю и давлю на неё. — Ты этого хочешь?

— Нет.

На меня накатывает облегчение. Красивая и сексуальная, Брук отталкивает подальше все свои страхи. Это будто грёбаный святой Грааль для такого ублюдка, как я.

— Теперь скажи мне. Ты напугана?

— Да.

— Это хорошо. Но пойми: тебе не нужно беспокоиться, так как, ты моя. Я получил тебя. Ты в безопасности, и ты будешь трогать себя до тех пор, пока не кончишь.

Её дыхание учащается.

— Ты когда-нибудь доводила себя до оргазма?

Тишина, затем тихое:

— Да.

— Теперь ты сделаешь это для меня.

— Но… Что насчет тебя?

Я медлю, обдумывая вопрос. Нет ни единого шанса дотронуться до себя посреди переполненного парка. Но меня больше тревожит беспокойство в её голосе. «Что насчет тебя?». Читай: «Что ты хочешь от меня? И что нас ждёт в финале?»

Конечно, для меня и девушки, вроде неё, нет никакого совместного будущего. Для меня вообще нет будущего. Я живу под перекрёстным огнём. Пока моя цель — вытащить Грейсона и уничтожить максимум подонков, которые держали нас в том подвале. И этого хватает с лихвой.

А это значит, что все, что у нас есть — это здесь и сейчас. Воображаемое прикосновение моих рук к её белой коже.

— Я в твоей комнате, — говорю твёрдым голосом. — Лежу рядом с тобой. Моя рука на твоём животе, а мои пальцы проскальзывают под резинку твоих трусиков. Ты чувствуешь меня?

Доносится едва различимый шелест ткани, от которого у меня перехватывает дыхание.

— Да.

Всего одно слово — и в моей голове вспыхивает картинка: её рука двигается в трусиках, а глаза широко открыты. Другая рука Брук сжимает телефон, как будто он её маленький грязный секрет. Я победил, и я так чертовски горд и удовлетворён, что мне уже не важен исход этой ночи. Неважно, найду тех людей или нет. Контроль Брук над моими эмоциями делает её опасной и властной.

— Теперь ниже, — говорю быстро, — полагаю, у тебя есть там волоски? Упругие завитки цветом чуть темнее твоих волос.

Ее шёпот звучит так сладко:

— О, мой Бог.

— Ты всё делаешь правильно. Может, это слишком грубо для тебя, но как же мне не терпится поместить в твою киску свой член.

Брук почти вскрикивает:

— Ты не можешь…

— Нет ничего, что я не смог бы сделать, малышка. Ты должна запомнить это, в конце концов. Твоё тело принадлежит мне. Твой разум тоже принадлежит мне. Каждая частичка тебя, даже эта розовая набухшая киска. Скользи пальцами ниже, посмотрим, насколько ты намокла.

В моем ухе звучит её гортанный стон, от которого я почти теряю голову.

— Это неправильно.

— Но тебе нравится это. Представляешь, как будет шокирована твоя мама? Как зол будет отец? Каждый человек на той долбаной вечеринке улыбался тебе и смотрел как на маленького ребёнка. А теперь ты трахаешь себя своими пальцами, голодная, скользкая и достаточно безбашенная, чтобы умолять убийцу позволить тебе кончить.

Её дыхание учащается.

— Я не буду делать этого.

— Не будешь что? Ты уже делаешь это.

— То, что ты сказал. Я не буду заканчивать.

Несмотря на ноющую боль в своих яйцах, я издаю мягкий смешок.

— Заканчивать?! Ты стесняешься слова «кончать»? Как насчет другого: оргазм. Хочешь ли ты довести себя до оргазма, малышка?

— Нет, — она заикается, но это ложь.

Я мог бы надавить на Брук и потребовать сказать правду, заставить признать свою нужду, но намного приятнее, если она будет бороться сама с собой. Если будет бороться со мной.

— Не имеет значения, хочешь ты или нет, ты кончишь. Пальцы слишком влажные, не так ли? Твоё тело знает, кому принадлежит. Мне, сладкая. Ты моя.

Мимо меня проезжает чёрный лимузин, его хромированные детали блестят в лунном свете. Каждый волосок на затылке становится дыбом, а сквозь тело пробегает волна возбуждения от азарта скорой расправы.