Заложница авторитета

– Я сказал, ты едешь домой. Тихий, забирай, у нас времени нет.

Мужчина перехватывает меня и ведет к своей машине, после чего сразу же усаживает в нее и заводит мотор.

Соленые слезы катятся из глаз. Никак не могу успокоиться. Самое страшное, чего я так боялась, осуществилось. Моего мальчика забрали. Эти нелюди, которые меня шантажировали, все же добились своего, а я…не знаю что мне теперь делать.

Как мантру причитаю, и прошу, чтобы только Тимка жив остался. Ничего мне больше не надо. Я все стерплю, но прошу, пусть никто не обидит брата.

***

Сволочи все-таки успели забрать малого, и моей защиты оказалось ничтожно мало.

В течение первого часа я поднимаю всех собак в городе, чтобы как можно быстрее перехватить ребенка. Организовываю поиски в своем и близрасположенных городах, ставлю посты с полицией и нанимаю детективов.

Начальник службы безопасности приносит мне последние записи, где мы видим белый, мать его, фургон. В него какая-то сволочь укладывала Тимку, не обращая внимание на его плач.

Сжимаю кулаки. В непроглядной тьме не видно лиц этих тварей, но я землю рыть буду, но найду их, и под землю закатаю.

Быстро перекрываем дороги, проверяя каждый похожий фургон, но два часа поисков не приносят никакого результата.

Нервно курю уже не знаю какую сигарету по счету. Перед глазами снова и снова стоит лицо Али, когда про брата услышала. Бледная как сама смерть, губы дрожащие, ужас дикий в глазах. Даже не знаю, как она не умерла там на месте, когда про брата услышала. Дважды, мать его, в обморок собиралась свалиться, дважды!

Не простит она мне этого дерьма вовек, пока брата ей целым и невредимым не верну. Даже шанса нет никакого. Умрет она без малого, никакой док уже не склеит.

Меня она винит, и права в этом полностью.  Не уберег, не предвидел что настолько сука, они наглыми окажутся. Двое парней хоронить теперь. Снова поминки делать. Традиция уже, блядь.

Нервно смотрю на часы. Черт, три часа прошло, время лишь теряем. Глубоко затягиваюсь сигаретой, пытаясь успокоиться. Я прекрасно знаю, что если до вечера ребенка не найдем, шансов вообще не будет. Вывезут его целым или по частям, не найдем уже никак.

Выдыхаю серый дым, который кольцами разноситься по морозному ветру улицы. Думай Влас, шевели мозгами. Что бы я сделал на месте этих тварей. Куда бы ребенка увез? Черт, да нахрена он вообще бы мне нужен был… Бабло, все ради бабла сделано. Сука!

Нервно перебираю мысли. Аля говорила, что малого на органы грозились забрать. Черт! Никогда бы не обратился к этому упырю, но похоже что выбора у меня нет. Это реально последний шанс, и кажется, я знаю куда надо звонить. Чернее этого уже некуда, но вариантов больше нет.

– Рамшан, здравствуй, Влас беспокоит.

– Влас? Ах да, дорогой, не слышал тебя сто лет! Чем обязан?

– Помню, должник ты мой большой, надеюсь и ты не забыл, как от пожизненного тебя отмазал. Так вот я за долгом.  Помощь нужна, дело есть.

– Рамшан никогда не забывает добрых дел. Говори брат, чем смогу…

– Мне нужна почка. Срочно. Ждать не могу.

В трубке стоит тишина, и я едва ли сдерживаюсь чтобы не выдать свое волнение.

– Уверен? Это недешево стоит.

– Ты меня знаешь. За деньги не бойся, не обижу. Только предпочтения у меня особые.

– Говори все. У нас большой выбор.

– Это должен быть ребенок. Точно мальчик. Живой. До пяти лет. Сам понимаешь, молодое тело, органы в порядке.

Делаю медленный выдох и понимаю, что пути назад уже нет.

– Руслан, что-то не припомню, чтобы ты таким занимался раньше. Случилось чего?

– Пора расширять бизнес. Одним клубом сыт не будешь.

– Понял. Хорошо, я пришлю тебе адрес. Один приезжай. Выберешь себе, что хочешь.

Уже через минуту получаю адрес. Какой-то заброшенный склад. Это последняя зацепка. Не медля, еду один, прекрасно понимая, что если хвост увидят, Тимку живым точно больше не найду никогда. Даже тела не будет.

Подъезжаю ко входу, где меня уже ждет сухопарый докторишка с синюшными руками и тонкими как у хирурга пальцами.

– От Рамшана?

– Да.

– Идите за мной.

Меня проводит это тело в медицинском халате. Всего несколько ступенек в подвал, и мы оказываемся в отлично обустроенной лаборатории. Откуда-то доноситься пищание приборов. Так называемые операционные поделены обычной полупрозрачной пленкой. К горлу подступает тошнота. Черт, они прямо тут людей на части разбирают.

Никогда не был мнительным, но от этого всего самого мутить начинает.

– Где мой заказ? Я мальчика просил.

– В третьей палате. Подготовлен уже.

В груди холодеет. Едва ли сдерживаюсь, чтобы не придушить этого бледного упыря собственными  руками.

– Что значит подготовлен? Я живой товар заказывал.

– Так он жив, пока. Под снотворным. Через десять минут начинаем. Органы получите высочайшего качества. Тело абсолютно здоровое.

– Стоп! Я посмотреть хочу перед операцией. Мне надо выбрать.

Упырь мнется, но все же ведет меня в палату. Рукой отодвигаю пленку, и просто охреневаю от увиденного. Что-то больно сжимается в груди.