Заложница чужих желаний

И, отключив вызов, я окончательно поняла, насколько верную стратегию выбрала. Я обескуражила его, сбила с толку, у манипулятора отняли веревочки, кукла сама дергается без пререканий. Полной податливости, да еще и так быстро, он точно не ожидал. И пусть пока мне придется проигрывать, а может, даже терпеть какие-то извращения, но уже теперь понятно – «такими темпами мы очень скоро прибежим».

Глава 10

С работы меня уволили без лишних слов. Администрация здесь привыкла к текучке: такие, как я, чуть ли не еженедельно сменялись такими же, как я. За два трудовых месяца я не успела привыкнуть к сопричастности к коллективу или пищевому производству, но все равно ощущала потерю. О, конечно, не изнурительных вечерних смен и копеечной зарплаты, а чувства хоть какой-то финансовой независимости. И, шагая домой, очень хорошо понимала, почему Сергей Андреевич настаивал на этом пункте: нет ничего хуже, чем полная зависимость от кого-то. На такой шаткой поверхности психика ищет другие ориентиры – вот этим самым ориентиром он и собирается стать.

Как и обещал, он позвонил в воскресенье. Сказал, чтобы выходила через час, и добавил со смехом, что форма одежды никакого значения не имеет, поскольку мне придется избавиться от нее почти сразу. Я не спорила и даже почти не дрожала, хотя и отчетливо улавливала его проверку моей новоявленной «покорности». Никаких мне больше ресторанов или свиданий, никакой потенциальной романтики. Выдержать бы самой же утвержденный план. Да хотя бы этот день пережить, я уже не столько боялась самой близости, сколько унижений и проверок, которые могут быть до или во время.

По дороге молчали, лишь обменявшись приветствиями. Привез он меня в свою городскую квартиру, которая никаких приятных ассоциаций не вызывала.

– Раздевайся, – бросил, проходя в гостиную. – Ты голодная?

– Нет, – я ответила поспешно, точно понимая, что все равно он не поведет меня на люди, даже если я сейчас голодные обмороки изображать начну.

Сергей Андреевич обернулся ко мне:

– Я сказал – раздевайся. Или ты собираешься там часами стоять?

Я поежилась, поскольку обувь и верхнюю одежду уже сняла.

– Ну же, Юль! – казалось, он пребывал в веселом настроении. – Я умею быть терпеливым, но быть всегда терпеливым не хочу. Долго ждать?

Теперь стало окончательно понятно.

– Полностью?

– Да. Иди сюда, я хочу смотреть.

Я делала шаги под собственные мысленные команды. Повторяла себе, что примерно подобное и предполагала. Но если сдамся прямо сейчас, то ничего хорошего не добьюсь. Я имею шанс надоесть этому тирану только после того, как у него отпадет необходимость меня завоевывать.

Сергей Андреевич сел на диван, раскинул руки по подлокотникам, закинул одну ногу на колено другой – прямо расслабленный зритель перед экраном. Я заставила себя встать перед ним и одним рывком стянула кофту через голову. От джинсов освобождалась под шум в ушах. Выпрямилась – посмотрела на мужчину. Он молчал, не торопил, но я знала, что будет, если продолжу медлить. Потому так же спешно сняла трусики и бюстгальтер, кинула их на остальную одежду.

– Нет, Юль, руки заведи за спину.

Он сказал это тихо – не разобрать, просьба или приказ. Хотя какие в такой обстановке могут быть просьбы? Я переплела пальцы сзади, давая ему возможность меня рассматривать. К счастью, он пока не приближался и не трогал меня – только смотрел. Хотя и от одного взгляда я смущалась и смотрела в пол.

– Теперь слушай, Юля, – он чуть повысил тон. – Если я не прошу другого – смотри на меня. Не делай ничего, если я об этом не скажу. Но если говорю – не переспрашивай.

Я кивнула. Точно, проверка. Он давит, тестирует, до какой степени я собираюсь быть покладистой. Наш последний разговор по телефону мы не обсуждали, он даже о работе не спросил, но обоим было очевидно, что именно этот разговор и висит в воздухе.

Вздрогнула, когда он встал. Медленно обошел меня, остановился за спиной и немного наклонился. Я вся сжалась от тихого голоса:

– Сядь на журнальный столик, раздвинь ноги.

Быть может, это даже было к лучшему. От волнения я едва стояла. Но поза, которую он заставил меня принять, смутила еще сильнее наготы: руки сцеплены в кулаки за спиной, колени разведены. И он смотрит – смотрит везде, подчеркивая свое внимание. И вновь возвращает взгляд на мое лицо, как если бы ему было очень интересно уловить какие-то эмоции. Именно потому я и смотрю в пол.

– Чуть шире колени, Юль, посмотри на меня, я об этом уже предупреждал, – он говорит так спокойно, будто просит передать ему за столом солонку.

Я была вынуждена поднять лицо и затуманенным от неприятного волнения взглядом уставиться на его губы. Почему-то до сих пор казалось, что он улыбается – я удивилась, осознав, что это не так. И вопрос меня обескуражил:

– Тебя возбуждает, когда я на тебя смотрю? – он не дождался ответа и надавил: – Я с кем говорю?

– Нет, – я ответила честно. – Мне страшно и стыдно.

Он вдруг сел на пол и положил горячие ладони мне на колени. Теперь он смотрел снизу, а взгляд стал еще пристальнее.

– Чего ты боишься?