Заложница его фетиша

Тело – предатель. Оно перестало ощущать ненависть. Яростные движения пришлись ему по вкусу. Оно стало отзываться влагой, потекшей по ногам, вздувшимися капиллярами, о которые так усердно терся член мужа. Губы кусались уже от удовольствия, дыхание участилось. Внутри стало щекотно от возбуждения и крутило желание отдаться оргазму.

–Андрей…– Она хрипела, сквозь сдавленное горло. Пальцы немного ослабли. Член не останавливался, яростно буравя. Приводя приговор в исполнение. Она потратила лимит доверия к себе и сейчас была наказана в полную мощь.– Ах…, да…– Не осознавая, она сама уже направлялась ему на встречу. Хотелось его проглотить собой.– А-а-а…– Адреналин выплеснулся потоками влаги, растекаясь по ногам. Ее трясло в конвульсиях. Тело вытянулось в струну, крепкие руки прижали ее спиной к мощной груди. Она слышала его частое дыхание на своей коже.

–Ты моя, Анжелика.– Хриплый шепот сменился стоном, путаясь в волосах. Она чувствовала каждый выброс освобождения, бьющие о набрякшие стенки ее тела.

Он только помог поставить ноги на землю. Лика нервно теребила край платья. Несколько кнопок расстегнулись, открывая грудь прохладному вечеру на обозрение. Растерянность, обида, много чего сейчас крутилось у нее в груди неприятными ощущениями, вызывая тошноту. Нега растеклась по телу и испарялась с каждым новым порывом ветра, в кроне листвы сирени. Дрожащими пальцами Лика защелкнула кнопки. Попа охлаждалась об прохладное дерево лавки. Глаза глянули на ненужный лоскут ткани, оставшийся от кружевных трусиков. Подбородок в легкой боли трясся от унижения. Он оставил ее одну в темном саду. Бросил, воспользовавшись ее телом по-хозяйски.

Папа, почему ты так рано оставил меня? Слезы текли по щекам, взирая в небо. Я всегда была под твоей защитой, ты был моим ангелом-хранителем, а сейчас я в руках человека, который издевается надо мной в своих интересах. Может надо было согласиться и уйти с Валерой? Лицо спряталось в ладонях. Самое противное было в этой ситуации то, что ее душа тянулась к Андрею, хоть и выкидывала фокусы и шла ему всегда наперекор. Но как можно найти общий язык с человеком, который уничтожает тебя день изо дня?

–Идем в дом.– Стоило ли бояться этого тихого голоса? Лика обернулась. Он был растерян и спокоен. Голос не предвещал бурю. Руки прятались в карманах, чуть опущенное лицо, словно он боялся смотреть на нее.

–Я посижу немного здесь.– Ей не хотелось показываться сейчас в доме, где многие еще не спят. Зачем им видеть ее растерзанное тело.

–Ты замерзла.– Он уже был рядом и коснулся прохладной кожи ее лица. Тело слегка отпрянуло от касания, губы сжались в немом крике.– Пожалуйста, не стоит начинать.– Его просьба была спокойной, но пальцы у лица скрутились в жесткий кулак. Он сдерживался, сжав сильно зубы. Рука опустилась вниз, ожидая, когда же Лика вложит свою ладонь в нее. Не стоит его сейчас злить, второго наказания она не выдержит. Тело ныло от проникновений, колени горели от ран. Лика послушно поднялась с лавки, вставая рядом с мужем, но тело стало опадать на землю. Ужасная боль в щиколотке, она ее не замечала до этого. Сильные руки подхватили легкое тело, прижимая к груди. Губы оказались на опасной, возбуждающей близости. Лика намертво ухватилась руками в крепкую шею.

Тело судорожно сжалось в желании повалить ее под эту чертову лавку и брать ее снова и снова, не обращая внимания на ее мольбы, а только прислушиваясь к всхлипам опустошения, к блаженным крикам, к страстно пришептываемому его имени. Он переступил черту порядочности и терпения. Мелкая дрожь в ее теле явно не была остатками ее возбуждения. Словно коробку с подарком он внес ее в дом, не чувствуя тяжести тела.

–Зина, аптечку в нашу спальню!– Он бежал мимо кухни, раздавая приказы. Коридор мелькал картинами на стенах. Андрей спешил скрыться за дверью комнаты. Обеспокоенный взгляд пылал в его стали. Сбитые колени в кровь, синяки на подбородке все это стало заметно при свете огромных люстр, ярко светящихся по вечернему дому.

На мягкой постели тело не ныло так остро, наоборот старалось расслабиться. Муж не пустил кухарку в комнату, как она только не пыталась зайти. Он встал непробиваемой стеной у входа и не двинулся, даже в сторону, что бы Зина убедилась, что с девочкой все хорошо.

–Она просто упала в темноте сада и сбила колени, Зина, не кудахчи, приготовь горячий ромашковый чай.– Он бесцеремонно захлопнул дверь перед носом прислуги.

Было необычно видеть его у своих ног, стоя на коленях. Виноватый, просящий прощения взгляд, прятался под опущенными веками, рассматривая запекшуюся кровь на коленях. Пробка на бутылке с перекисью не поддавалась его пальцам, противясь открыванию. Он спешил, нервничал, боролся с пробкой. Психанул, дернул боковыми зубами, отплевывая кусок пластика в сторону.

–Ай-ай…– Мокрая вата обожгла раненую кожу.

–Прости.– Губы сложились в трубочку, сдувая боль в сторону от ее тела. Пальцы аккуратно прикасались к ней через белое облако мягкого хлопка.