Заложница любви

– Наши обычаи весьма различны и в то же время во многом схожи, совсем как лорд Ульрик и я. Не ночевала же я в его комнате, потому как восстала против того, что мне казалось легкомыслием с его стороны. Я считала перестройку Карадока пустой бессмыслицей, английским хвастовством и способом утереть нос нам, уэльсцам… до этой ночи! – она обернулась, чтобы взглянуть на молчаливого лорда, оставшегося на возвышении. – Прошлой ночью вы предложили мне не ваши ласки, милорд. Вы и ваши люди рисковали своей жизнью ради народа Карадока. Вы сражались за нас. Ни я, ни они никогда этого не забудем. А если бы вы не расширили внешний двор и не построили новые укрепления, то куда бы пришли люди в ночь нападения? Вы доказали не только свою преданность моему народу, но и свою мудрость, мой лорд и защитник. С вашего позволения, я прикажу перенести мои вещи в комнату хозяина замка.

Ульрик ничего не ответил, он сошел с места, отведенного лорду, и приблизился к жене. Хотя Бронуин и не поднимала опущенных глаз, сердце ее отмечало каждый шаг мужа, пока он не остановился перед ней. Ульрик приподнял ее подбородок, и Бронуин взглянула в утомленное лицо супруга, улыбнувшегося ей. Улыбка разгладила морщины на лбу и осветила черты, как солнце, заглянувшее в окна галереи.

– Разрешение даруется, и весьма охотно, прекрасная дочь ворона.

Но за словами Ульрика скрываются и другие мысли, опасалась Бронуин, замечая, как разгорается желание в его торжествующем взгляде, когда он целует ее. Однако сладостный прилив уверенности в прекращении вражды, нахлынувший с поцелуем, подавил желание вносить какие бы то ни было поправки. Завоевание доверия – это только первый шаг. «Объясню потом», – решила Бронуин, едва ли сознавая, что рыцари в молчании покидают зал, оставляя наедине лорда и леди. Один из них все же подал голос:

– Мы подождем вас во дворе, милорд?

Вспомнив о долге, Ульрик неохотно отстранился и, прощаясь, поднес руку жены к губам.

– До встречи, миледи.

Слова, сказанные шепотом, были скорее обещанием, чем прощанием, и оставили в душе Бронуин смешанное чувство разочарования и надежды. Она смотрела, как он уходит в окружении своих рыцарей – настоящий лорд-защитник Карадока!

И все же, хотя восхищение и любовь согревали ее, Бронуин понимала, что гордому красавцу-лорду понадобится помощь… ее помощь! И она, конечно, окажет ему помощь. Отослав охотников за дичью, необходимой для небольшого пира, задуманного лордом, и составив список блюд, которые можно было бы приготовить из тех запасов, что остались в кладовых, Бронуин немедленно занялась задуманным: во-первых, нужно было поговорить с тетей Агнес, а во-вторых, вырваться из суеты и сумятицы замка на согретый солнцем берег, чтобы вывести Макшейна на давно обещанную прогулку.

Тетку она нашла в солярии на галерее, где пожилая женщина грела на утреннем солньппке свои больные кости. Агнес, сидевшая на скамье в нише окна, казалась озабоченной. Морщинки на лице, которые обычно скрадывались мягким выражением лица, преисполненным доброты, или же собирались в лучики улыбки, сейчас резко обозначились под темными с проседью прядями волос, вечно выбивавшихся из-под головной повязки.

Когда Бронуин была маленькой, она думала, что у тети нет ушей, потому как та их никогда не открывала, никогда не снимая свой головной убор. О, как тетя Агнес и покойная мать смеялись над невинным вопросом девочки! Тогда Агнес успокоила сомнения маленькой племянницы, сняв обруч с повязкой и показав свои уши. Бронуин вспоминала, что уши тети ей показались такими же морщинистыми, как лицо. Тетя всегда была старой, предположила девочка, которой некогда была Бронуин.

– Господь победил сегодня самого Сатану, – заметила Агнес, указывая на позолоченные солнцем волны, с монотонным шумом набегавшие на берег, – и оказал благодеяние для этих косточек, скованных зимним холодом. Если солнышко и дальше будет так светить, то я смогу даже потанцевать на празднике в честь вашего бракосочетания.

Бронуин улыбнулась.

– Ты всегда грозишь сделать это, но видеть, как ты танцуешь, мне не довелось.

– Я никогда не встречала человека, с которым мне хотелось бы потанцевать, девочка… до сих пор.

– Бланкард?

Глаза Агнес блеснули.

– Он самый!

– А я-то думала, он такой же негнущийся, как твои колени.

– При определенных обстоятельствах и то, и другое сможет согнуться.

– Тетя Агнес! – рассмеялась Бронуин, присоединившись к по-девически скромному смешку тетки, однако, вспомнив о цели своего прихода, она спросила: – Тетя Агнес, ты добавляла что-нибудь в мой кубок, чтобы я покрепче спала прошлой ночью?

Странно, подумала Бронуин, что ей действительно пришлось что-то изменить в себе. И Агнес, и леди Гвендолин предупреждали: в один прекрасный день это случится, и она сама станет расстраиваться из-за своего необузданного нрава.

Тетка ответила с простодушной искренностью:

– Конечно, добавила! Бедняжка, ты так нуждалась в отдыхе, но я ведь тогда еще не знала, что на деревню нападут.