Заложница любви

Когда стало ясно, что секретом с нею не поделятся, Мириам принялась распаковывать сундук Бронуин. С появлением каждого красивого наряда или вещи, извлекаемой из сундука, тетя Агнес всплескивала руками и ахала от восхищения, что делало ее похожей на квохчущую курицу. Бронуин все больше убеждалась в том, что единственное, чего тетя не принимает в Ульрике, это его отказ подтвердить необыкновенность дарований седьмых сыновей, но «красивый», «щедрый» и «мужественный» были лишь немногими из хвалебных замечаний, которые обронила достойная дама в адрес нового лорда Карадока.

Мириам горячо поддерживала похвалы, и Бронуин снова задумалась над своими собственными суждениями. Тетя не знала всего, что произошло между ней и Ульриком. Бронуин предпочитала обсудить это наедине с теткой, несмотря на тесные взаимоотношения, сложившиеся у нее с Мириам.

Был ли отвар из листьев омелы причиной прилива сил, или это была радость от сознания, что она находится дома? Бронуин не знала, однако испытывала настоятельную потребность принять ванну и надеть одежду, которая не хранила бы на себе грязь и запахи всех этих дней, проведенных в пути. Отослав Мириам вниз сообщить слуге о ее намерениях, Бронуин поведала Агнес о событиях, заставивших ее заподозрить мужа.

– Ох, – задумчиво покачала головой тетка. – Все хуже, чем я думала.

– Ульрик?

– Нет! Он допустил, конечно, промах, но кое-кто другой выбрал не того человека, которому можно перейти дорогу, свалив с себя на него вину. Плохо придется тому…

– Ульрик не ворон! – усмехнулась Бронуин.

– Ворон, дитя мое! Он твой муж, соединенный с тобою перед Богом и людьми! Он отец будущего наследника Карадока. Да это все равно, как если бы в его жилах текла кровь самого Оуэна!

– Кто же тогда хочет сделать убийцу из моего мужа? – настаивала Бронуин.

Агнес взяла руку племянницы в свои теплые ладони.

– Никому не доверяй, девочка! Похоже, все дело в одержимости.

– Одержимости? Что еще за одержимость такая?

Появление Ульрика на пороге заставило замолчать обеих женщин.

– Ну, что вы языки проглотили?

– Вы запрещаете, кому бы то ни было говорить о таких вещах, милорд, по крайней мере, в вашем присутствии. Иначе вам придется высечь свою жену или, быть может, ее немощную тетку. Чтобы не пришлось прибегать к наказанию, извольте предупреждать о своем приближении.

Ульрик стиснул зубы, чтобы не дать прорваться волне гнева, опять взметнувшейся в душе. Со времени его отъезда никто не погиб в Карадоке, но работы на внешнем дворе замка и на сторожевых башнях застопорились, леса расшатались, веревки сгнили, а известковый раствор был испорчен солью – драгоценной солью, из его собственных запасов, без сомнения! Работа, выполненная в один день, рассыпалась в прах под тяжестью кладки, сделанной в последующие дни. Этого всего ему хватило бы. Но больше он уже вытерпеть не мог.

– Мне не требуется бросать клич, приближаясь к своей комнате, женщина. Она такая же моя, как и твоя.

– Ох, думай, прежде чем что-нибудь сказать, парень!

Бронуин не раз имела возможность хихикнуть, прикрывшись ладошкой, когда тетя Агнес, возмущаясь каким-нибудь изречением ее отца, так плотно закрывала рот, что подбородок почти касался носа. Если бы не охватившее негодование, Бронуин могла бы и сейчас усмотреть что-то смешное в высказывании тетки. Но было ей не до веселья. Агнес обиженно вылетела из комнаты. Бронуин выбралась из кровати и сунула ноги в туфли.

– Это ваша комната, милорд?

– Да, это комната лорда, миледи.

– Вы хотите сказать, что я не имею права находиться в этой комнате?

– Имеете, но только в тех случаях, когда ваше присутствие желательно вашему лорду и мужу.

Бронуин рассердилась, услышав неслыханное по наглости утверждение.

– Половина всего принадлежит мне по праву, согласно брачным обетам! А если бы суд вершился по справедливости, то все было бы моим, а вы так и остались бы безземельным бродягой, наемным воякой без денег и без какого бы то ни было здравого смысла!

– Разговоры о справедливости? Поражаюсь, миледи! Вы притворились слабой, чтобы добиться моей благосклонности, а потом взбунтовались против меня с безудержной яростью! Если вам удалось овладеть всякими женскими хитростями, то сообразительность могла бы помочь быть более последовательной.

Женские хитрости? Бронуин просто не могла объяснить себе намеки Ульрика. В самом деле, она сама не знала, откуда брались у нее силы возмущаться. И еще одно противоречие: как только муж покидал комнату, она чувствовала себя так, будто терпит поражение в изматывающем противостоянии. Но пока он находился рядом, она готова была стоять до конца перед натиском его оскорблений.

– Сам дьявол, что сидит в вас, лишает меня сил, милорд! – надменно заявила Бронуин. – До последнего издыхания я буду защищать от вас мой народ. Что же касается вашей комнаты, она мне не нужна! Зал хорошо служил моей семье прежде, послужит и теперь.

Ульрик преградил Бронуин дорогу, загородив дверь.

– Не испытывайте мое терпение, миледи! Вы моя жена и будете спать в этой комнате.

– Как какая-нибудь рабыня, лишенная всяких прав? Нет уж, милорд!