Заложница любви

Непрерывной чередой под сухое щелканье пальцев Гарольда опустошалась кухня. Пирог с лососиной, такой великолепный, с выпеченной птицей на верхней корочке, принесли на большом блюде. Ростбиф в перечном соусе был выложен на большую круглую лепешку из теста, зеленого благодаря петрушке. Такие же лепешки меньшего размера, украшенные шафрановыми цветами по краям, были разложены перед приближенными к лорду рыцарями, а лепешки без украшений – перед теми, кто сидел в конце стола.

«Слишком красиво, чтобы есть!» – решила Бронуин, наблюдая за кравчим, прислуживавшим лорду. Кушанья он накладывал на общее для лорда и леди блюдо, поставленное между ними. Поварята и служанки на кухне под началом мастера Мейтлена постарались на славу. Если это так же вкусно, насколько соблазнительно пахнет, то на угрюмом лице мужа должна появиться, в конце концов, улыбка. Она отломила твердую корку и бросила ее в миску для объедков, потом отсюда выберут куски для нищих.

Сдобрив пищу, появившуюся у него на блюде, приправами из красивой солонки в виде лодки, Ульрик принялся орудовать обеденным кинжалом. На серебряной рукояти было выложено изображение черного ворона. Этот кинжал принадлежал когда-то црадеду Бронуин, построившему первую главную башню, окруженную теперь новыми стенами и постройками. Она не собиралась пристально наблюдать за Ульриком, ожидая его одобрения, но все же была вознаграждена одобрительным кивком. С вымученной улыбкой Бронуин сидела над своей миской с супом, который доела, лишь, когда принесли последнее блюдо – сладкие грушевые торты с начинкой из изюма и фиников.

Сама Бронуин не привыкла к такому количеству блюд, которые ей пришлось заказать в этот день, и она попробовала лишь пирога и мяса, а потом перешла сразу к десерту. Торт был замечательным, теплый ванильный соус казался в меру терпким, по ее вкусу. К сладкому были поданы графины с красным вином, сдобренным корицей, гвоздикой, солью и перцем – как раз то, что нужно в конце ужина в холодный зимний день.

Общая беседа и звуки арф на галерее успокоили тревоги Бронуин. Она потягивала пьянящий напиток и пыталась прислушиваться к разным мнениям по поводу событий дня. Если бы не флакон в сумочке у пояса, она бы с удовольствием разыгрывала свою роль владелицы замка, потому что со всех сторон сыпались похвалы ее усердию. Со страхом, ожидая окончания этого первого за долгое время более-менее приятного вечера, Бронуин откинулась в кресле, внимательно слушая Ульрика.

– Если бы мы начертили пути их набегов, то обнаружили бы, что они прокладывают путь к самому Карадоку. Эти люди всегда наезжают с возвышенности по ночам и уходят морем. Проследить, куда они удирают, просто невозможно.

– Из-за утреннего прилива?

Ульрик кивнул, отвечая Бронуин.

– На побережье множество мест, где они могут скрываться, здесь полно пещер в скалах, а вода смывает следы.

– У нас слишком мало людей, чтобы распределить силы по всему краю в ожидании следующего нападения, – справедливо заметил прево. – Жители деревни вполне сами могли б отразить нападение, но эти разговоры о гробокопателях и духах заставляют их прятаться за дверьми своих домов.

– Суеверная чепуха! Если бы нам удалось поймать хоть одного злоумышленника, то мы показали бы людям, что эти разбойники состоят из плоти и крови, как и любой человек, – Ульрик сделал знак Гарольду и отодвинул тарелку с остатками ужина. – Подать следующую перемену блюд.

Слуга обвиняюще посмотрел на Бронуин.

– Еще одной перемены нет, милорд.

– Что? – Ульрик перевел требовательный взгляд на Бронуин. – Очередная уэльская выходка, миледи?

Вырванная из состояния умиротворенности, Бронуин с каменным лицом посмотрела на мужа, тогда как в душе нарастало волнение, грозя разрушить ту стену хладнокровия, что она успела воздвигнуть. Этот дом больше ей не принадлежит, возмущенно думала она, теперь это дом Ульрика!

Он не только перестроил Карадок, но и намерен изменить заведенные порядки. А потом он вобьет английский закон им всем тут в глотки!

– Да, милорд, это была та трапеза, которую для вас приготовила я. Если хотите еще что-нибудь, то… – ее голос сорвался.

«Проклятье, только не сейчас!» – попыталась она сдержать подступающие слезы и рыдания, рвущиеся из груди.

– … то позаботьтесь об этом сами!

Бросив салфетку в высокомерное лицо, с вызовом взирающее на нее, Бронуин вышла из-за стола, сердито взмахнув юбками. Однако, сходя с возвышения, обернулась она так резко, что головная повязка съехала набок.

– Ваши англичане не только храпят, как свиньи, они еще и едят, как свиньи!

Короткого рывка до ее отдельной комнаты за ширмой между очагом и лестницей было достаточно, чтобы боль и гнев прорвались. «Они не имеют понятия о бережливости! – возмущалась она. – Только одна расточительность у них на уме!» Им были поданы блюда, которые не стыдно поставить перед самим принцем Уэльским! Если бы она питалась, как они изо дня в день, то растолстела бы, как корова!

Бронуин замерла при звуке шагов, которые предшествовали появлению огромной тени на занавеске.