Заложница любви

Она вскочила и прижала руку к сердцу.

Они молча глядели друг на друга, неподвижные в лучах заходящего солнца. Старый кедр невозмутимо осенял их своими ветвями.

– Я приехал, – сказал наконец Жюльен дрожащим голосом, – я приехал…

– Вы больны, – беззвучно прошептала Сара, – вы плохо выглядите…

Жюльен сделал нетерпеливое движение, в котором выражалось его глубочайшее презрение к такой мелочи, как состояние здоровья. Потом сделал еще шаг по направлению к Саре; теперь они были совсем близко друг от друга.

– Сядьте, – слабо попросил он.

Сара повиновалась.

Его появление в Клаверинге – она была уверена, что он в Африке, – наполнило ее душу смятением. Сердце безумно билось в ее груди. И хотя она и не смотрела на Жюльена, от нее не ускользало ни одно из его движений.

– Зачем вы приехали? – спросила она наконец тоскливо.

Он подошел к ней еще ближе.

– Зачем? – И тишина мирного летнего вечера вздрогнула при звуках этого вопроса. – Зачем? Вы не догадываетесь? Вы готовы приписать мне все самое худшее? Я знаю, что заслужил это своим поведением во время нашей последней встречи… вы не можете думать обо мне иначе… Я молю вас только об одном: выслушайте с доверием мою исповедь… Я знаю, что вам трудно будет поверить… все это так невероятно… В дороге я все время искал убедительных слов… их нет для такой невероятной, фантастической вещи… И все-таки то, что я вам скажу, – святая правда…

Он умолк на мгновение.

– Святая правда… – повторил он с безнадежным отчаянием.

Он упал перед Сарой на колени и поднял на нее безумно блуждающие глаза. Голос его стал прерывистым.

– Вы поверите мне? Вы окажете мне эту последнюю милость?

– Я постараюсь…

– Сара, я ничего, решительно ничего не знал!

Он глядел на нее умоляюще.

– От меня все скрыли. Сначала я был болен, как вам известно, долго был без сознания, а потом – под влиянием наркотиков. Я поверил той версии, которую мне предложили, а именно, что Кэртон ранил меня, а отец увез в автомобиле. О процессе я в первый раз услышал, когда все было кончено, и не видел ни одной газетной статьи по этому поводу. Только недавно я узнал правду от Колена и немедленно поехал к вам… Я убил Кэртона, и вы отбыли наказание за мое преступление… Я немедленно еду в Париж… Сара, я знаю, что мне никогда не расплатиться с вами, но перед богом я отчасти расплатился в эти последние дни. Ведь я потерял свою честь, уважение к самому себе, право на жизнь и даже на смерть! Ваша жертва громадна, но, поверьте, я тоже стал невольной жертвой. Мое низкое поведение в тот вечер было вызвано отсутствием веры в вас или, если хотите, уверенностью в вашей измене… Я жестоко наказан теперь… вы сами видите… Неужели мои страдания не искупят в ваших глазах мой проступок?

– Не будем говорить об этом, – сказала Сара. – Прошлого не воротишь, оно умерло… Я не ожидала от вас такого отношения, но, конечно, оно имеет свои оправдания… Во всяком случае, искуплений было достаточно… Вот почему вы должны молчать… Нет надобности поднимать это дело.

– Я должен, – страстно возразил Жюльен. – Как мне жить, ежеминутно сознавая, что я обязан вам своим преуспеянием в жизни, покоем и добрым именем? За кого вы меня принимаете, если думаете, что я способен укрываться за спиной женщины, за вашей спиной? Боже мой, когда я вспоминаю мои подлые намеки на вас и Кэртона в тот вечер, все те оскорбления…

Сара старалась остановить поток этих безумных, бессвязных слов, в которых звучало жалкое самоуничижение.

– Замолчите, замолчите, – шептала она, и ей наконец удалось заставить его умолкнуть.

Теперь ей было необходимо все ее самообладание, чтобы добиться того, чего она хотела.

Она отвернулась, чтобы не смотреть на Жюльена; алый отблеск зари упал на ее лицо.

«Я добьюсь своего», – подумала она решительно, стараясь превозмочь душевную слабость и волнение, которые вызывала в ней близость Жюльена.

– Вы не должны этого делать, Жюльен, – заговорила она наконец, умоляюще протягивая к нему руки. – Ради меня, единственно ради меня, вы не должны этого делать! Ведь возобновление процесса было бы возобновлением сплетен и пересудов. Неужели вы хотите снова подвергнуть меня этой пытке?

– Я сумею избежать этого, – возразил он мрачно. – Пусть кто-нибудь попробует…

– Но даже если и так, ваша карьера, единственный смысл вашей жизни, будет разбита. Очистив меня, вы погубите самого себя. А ведь, в сущности, мне ничего не нужно… То, во имя чего я страдала… даже это оказалось ничтожным… Если бы вы только знали, какой ничтожной кажется мне жизнь! – добавила она безнадежно.