Заложница (ЛП)

Брук неподвижно стоит на мете, высокая и красивая, карие глаза сверкают, но не от слез. Девушка смотрит на меня с восхищением, чем приводит меня в замешательство.

— Это самый храбрый поступок, о котором я когда-либо слышала, — дрожащим голосом произносит она.

Я смотрю на Брук, ища признаки того, что она шутит.

— Ты о чем?

— О твоей истории про печь. Ты старался помочь им, когда они нуждались в этом. Нуждались в тебе. Ты также нуждался в помощи, но ты был их лидером, не так ли? Ты облегчал им жизнь, забирая всю их боль себе.

Моё сердце стучит в груди, пока темнота понемногу рассеивается. Она не должна была превратить все это в хороший поступок, опять выставляя меня героем.

— Сколько тебе было, когда они… похитили тебя?

Я пожимаю плечами:

— Девять или десять. Большинство были еще младше. Грейсону, который сейчас находится в тюрьме, было пять.

Брук резко втягивает в себя воздух и походит ко мне, после чего крепко обнимает за талию, зарываясь лицом в мою футболку.

Это неправильно. Я должен оттолкнуть ее, увести прочь отсюда, но я не делаю этого. Почему она сама не убегает от меня?

Я аккуратно кладу руку ей на спину:

— Дерьмо, детка, не делай этого, я погублю тебя.

— Мне жаль, — говорит она сломанным голосом, — мне так жаль… жаль.

— За что? Много дерьма случилось в этом подвале. За что именно тебе жаль? — мой голос набирает силу, отчего Брук вздрагивает. Я разжимаю ее руки и отступаю на шаг. — Ты даже не знаешь, не так ли? — с усмешкой спрашиваю я.

— Нет, — отвечает она, в то время как ее глаза снова наполняются слезами.

— Давай я тебе помогу. Может, тебе жаль, что мы все пропустили начальную школу, где ты изучала таблицу умножения и прочую херню, типа уроков письма? Или же тебе жаль, что мы провели детство, удовлетворяя разных ублюдков? Тебе стоит изъясняться более конкретно, сладкая.

— Мне жаль за все это, — возражает она мягко. — Особенно мне жаль, что вам приходилось оставаться тут все эти долгие годы.

Моё сердце выпрыгивает из груди. Я знаю, что она делает. Брук пытается поглотить тьму, но я не нуждаюсь в этом теперь. Может быть, раньше, но уж точно не сейчас.

— Мы выбрались отсюда.

— Вы были очень храбрыми. Ты спас тех мальчиков.

Между нами снова повисает тишина, и я подталкиваю Брук обратно к лестнице.

— Не я один вытащил всех отсюда. Ты так говоришь, потому что не встречала остальных.

— Ты все еще знаешь их? Это же замечательно, что вы до сих пор поддерживаете связь!

Поддерживаем связь? Она, должно быть, бл*дь, шутит.

— Ты что, думаешь, будто мы шлем друг другу поздравительные открытки на Рождество или что-то подобное? Мы преступники, Брук. Мы как стая волков, прячущаяся в ночном городе. Фактически, нас даже не существует в этом мире.

— А что насчет твоих родителей? Ты пытался найти их, когда вы выбрались?

— Ты не понимаешь. Нас превратили в монстров. — Ударом открываю ржавую дверь, отчего та слетает с петель. — Никто из наших семей особо то и не держался за нас. Ты думаешь, они захотели бы нас обратно после всего произошедшего? Некоторые парни искали родных, но никто не встретил их с распростёртыми объятиями. Мы остались одни во всем мире, но мы были друг у друга.

— И ты не размышлял о будущем? Например, кем бы хотел стать?

— Я хочу одного: пролить кровь ублюдков, сделавших это с нами.

Брук внезапно говорит:

— Мужчина, которого ты убил. Год назад. Мэдсон.

Я не ожидал, что она соединит все факты так быстро, и уж точно не ожидал услышать понимание в ее голосе.

— Не придумывай всякую ерунду, сладкая. Я не герой. Речь идёт не о справедливости. Это чистая месть.

— В чем разница? — Брук хмурит брови.

— Разница в том, что мне плевать, если даже они будут клясться в том, что больше не тронут ни одного мальчика. И черт, хочешь знать правду? Мне даже плевать каким образом они узнали обо всем. Если они были вовлечены, если хотя бы даже просто смотрели, если имели хоть какие-то дела с теми ублюдками, они умрут самыми мучительными способами. Все до одного.

Грустный блеск в ее глазах забирает моё дыхание.

— Так вот, чем ты занимаешься? Разыскиваешь людей, связанных с этим местом, и убиваешь их?

— А чем еще я должен заниматься? Ходить и радоваться жизни? Жажда мести — это единственный стимул, который помог нам сбежать. Больше ничего. И не может быть ничего другого. Никаких отвлекающих факторов от нашей конечной цели.

Брук смотрит на меня с терпением и пониманием, и до меня доходит. Она живое доказательство того, что я уже отвлёкся от своей миссии. Причём не один раз. Я думаю, что это я похищаю ее раз за разом, но все наоборот: это Брук берёт меня в плен. Именно она заставляет меня возвращаться к себе снова и снова.

Мы сбегали отсюда, убивая и сжигая все дотла, наполовину уверенные, что закончим жизнь в могилах прежде, чем успеем вдохнуть запах свободы. Тем не менее, у меня до сих пор нет будущего и шанса на нормальную жизнь.

За все эти годы я не раз приходил сюда, чтобы напоминать самому себе своё обещание. И теперь я должен вернуться обратно к своей семье, чтобы и дальше выслеживать плохих парней.