Заложница миллиардера

Мне остается только придвинуть к нему коляску. Макар не зажигает свет, он без него безошибочно находит какие-то рычаги, фиксируя коляску на месте. И он делает всё так ловко, что у меня захватывает дух. Он упирается рукой в прикроватную тумбу и буквально закидывает свое мощное крепкое тело в коляску.

— Ой, прости, — шепчу, вспоминая, что вообще-то обещала дать ему минутку наедине, а не рассматривать, как он обращается с инвалидным креслом. — Я пойду…

— Останься. Лучше включи свет, я потерял пульт.

Я подхожу к кровати, нащупываю панель с кнопками и наугад нажимаю первую. Мне везет: зажигается мягкий свет над кроватью, который вмиг рассеивает тьму. Спальня оказывается просторной и полупустой, с серыми стенками и всего тремя предметами мебели. Кровать, тумба и стеклянный стол. А нет, еще есть напольная вешалка, которая расположена у окна.

На тумбе стоит стакан с водой, да несколько пластинок с таблетками валяются скомканными. Я оборачиваюсь к Макару и замечаю, что на нем пижамные штаны в черную полоску. На правое плечо он набросил футболку, которая плохо скрывает его увечья, но ему видно так спокойнее. И он по привычке чуть отворачивает от меня лицо, чтобы я видела здоровую сторону.

— Что за пульт? — я устаю от повисшего молчания.

— Свет, проектор, — Макар указывает на белую стену, в сторону которой смотрит компактное устройство, подвешенное к потолку, — и связь с охраной.

— Я думала, для этого есть телефон.

— Это же Когсворт, — Макар усмехается. — Он любит подстраховываться.

Я киваю с улыбкой.

— Мы не скажем ему, что ты иногда теряешь пульт.

Я замечаю пульт на ковре рядом с тумбой. Возвращаю его на место.

— Завтрак принести сюда или пойдем за стол?

Макар смотрит на меня с интересом, думая о чем-то своем, он постепенно расслабляется и кажется, что вот-вот перестанет отворачиваться. Я же видела его вчера, он сам позволил и даже затащил к себе на руки. Сейчас немного странно думать об этом, мне с трудом верится, что я сидела на нем, уткнувшись лицом в его рубашку и думала о том, что мне нравится его мужской запах.

Как бы не покраснеть еще для полноты картины.

— Лучше за стол, — Макар отводит от меня глаза, решив, что засмущал меня. — Я подойду через минуту, хорошо?

— Да, конечно.

Я возвращаюсь в другую часть спальни и проверяю завтрак. Хорошо, что я захватила две тарелки с салфетками, получается наколдовать легкий намек на ресторанную сервировку. Я расставляю все предметы, как надо, и вспоминаю Марину, которая видимо успела “заразить” меня.

Заботиться о других действительно приятно, и в Макаре есть что-то притягательное. Он иногда пугает меня, иногда кажется загадкой, которая мне не по зубам, а иногда, как сейчас, я вижу красивого молодого мужчину, который смотрит на меня с наэлектризованным интересом. В такие мгновения я буквально чувствую, как воздух покалывает напряжением. Пока еще легким, контролируемым, но поток постепенно нарастает.

Я провожу по щекам, проверяя их температуру, и жалею, что не нанесла хороший слой тоналки. Перед важными встречами я всегда делаю стойкий макияж, чтобы не беспокоится за внешний вид. Правда, это правило касается встреч по работе, свидания мне всегда давались легче.

— Тебе дали позвонить?

Уверенный голос Макара приходит со спины. Я оборачиваюсь, чувствуя, как то самое напряжение заполняет комнату вместе с его появлением, и замечаю, что он надел футболку. Черный хлопок спортивного бренда свободно ложится на его тело, но не в состоянии скрыть атлетичную фактуру.

Макар не трогает автоматическое управление, а толкает колеса руками. Уверенно, точно, без видимого усилия. Мышцы его рук напрягаются, растягивая ткань, и я вдруг понимаю, как преступно легко им залюбоваться. Загорелый сильный… и то, что он ниже меня из-за коляски, не играет никакого значения. Он зря переживает.

Запредельный уровень мужской харизмы завораживает.

Я читала в одной статье, что над шутками красивых и обаятельных людей смеются охотнее. Они могут позволить себе самый избитый анекдот или неудачный подкол, публика все равно будет довольна и отблагодарит искренним смехом.

Я не собираюсь говорить об этом Макару, проводя параллель для пятилетних, тем более он явно другого мнения. Он по-прежнему делает над собой усилие, показываясь мне при свете. Он скрывает, но я замечаю штрихи его скованности — то, как он держит руки, как поворачивает голову к окну, убирая подальше от солнца шрамы на щеке, как поправляет рукав футболки, длины которого не хватает, чтобы скрыть напоминания о пламени.

— Сказали ближе к обеду. Охранник… я не спросила его имя, но он самый высокий здесь… обещал дать сотовый, чтобы я позвонила близким.

Я опускаюсь на стул, когда Макар приближается к столу. Он немного растерянно смотрит на тарелки и я нахожу этому лишь одно объяснение. Он успел привыкнуть, что завтрак приносит только Марина, и, видимо, все-таки другой завтрак.

— Что-то не так?

Макар поднимает на меня глаза с вопросом, а потом качает головой.

— Нет, — он снова замолкает. — Я принял таблетки, а от них бывает тошнота…