Заложница моей души (СИ)

— Я не знаю, сколько это еще будет продолжаться, — тихо произнесла Клэри, склонив голову. — Но мне больно.

Плечи девушки тряслись, с ресниц то и дело капали слезы. Алеку было боязно что-либо говорить или делать. Вдруг он сделает только хуже?

— Давай не будем торопиться, — осторожно начал он. — Попробуем все решить сами. Хорошо?

— Я больше не могу это терпеть, — снова сорвалась на хрип и слезы Клэри.

Она сидела, сжавшись в комочек, подтянув колени к груди, уронила на них голову и рыдала, рыдала так, что сердце Алека невольно сжалось. Он так и знал, что она не сможет, не выдержит. Но как теперь успокоить Клэри?

Она сломалась. Просто сломалась. Человек может терпеть долго, бесконечно долго, но в итоге все равно срывается. Вот и Клэри сорвалась. Было бы легче, если бы её обвиняли в том, чего на самом деле не было, или смеялись над тем, чего она не делала. А тут все, над чем насмехались одногруппники и знакомые, было правдой. Она вышла замуж за гея. Загубила свою жизнь, которая только-только началась.

Лайтвуд, повинуясь какому-то внутреннему чувству, инстинкту, подсел к девушке сзади вплотную и мягко привлек её к себе, обнимая. Клэри прижалась к груди Алека, уткнулась лицом ему в рубашку и уже завывала.

Парню было в новинку обнимать какую-то девушку, не сестру. Заключая Изабель в объятия, он чувствовал что-то родное, своё. Он любил сестру и объятиями показывал, как дорожит ею, потому что по-другому не умел. Алек, несмотря на все свое красноречие, был довольно скуп на ласковые или трепетные слова, редко говорил родным, что любит их и боится потерять. Но когда он обнял Клэри… Алек просто хотел помочь ей, как-то утешить, показать, что он рядом, что он может помочь. Такова его природа — помогать всем, кто в этом нуждается. Он никогда не мог пройти мимо тех, кому нужна помощь.

— Послушай меня, — тихо произнес Лайтвуд, осторожно поглаживая Клэри по спутанным рыжим волосам. — Может, я и не имею права так говорить, ведь, по сути, я тебе никто, но я хочу, чтобы ты выслушала.

Когда Алек привлек её к себе, Клэри сначала удивилась, но это чувство было тут же заглушено приступом рыданий, поэтому она изрядно промочила синюю рубашку парня, от которой пахло его одеколоном, к которому Клэри уже успела привыкнуть. Этот запах был здесь повсюду: на кухне, среди верхней одежды в прихожей, в коридоре, даже от Чудика иногда пахло Алеком. Этот запах, немного терпкий, но настолько дурманящий, заставлял создавать в голове образ брутального, сильного мужчины. Именно таким сейчас она чувствовала, ощущала Лайтвуда рядом с собой. Он сильнее её, и осознавать это было так приятно…

Дождавшись, пока Клэри притихнет в его объятиях, Алек продолжил.

— Ты только начинаешь жить. Ты, по сути, еще ребенок, поэтому гораздо острее и больнее чувствуешь все то, что происходит вокруг тебя. Я подозревал, что эта травля подпортит тебе нервную систему, но чтобы с таким размахом… Но сейчас не об этом. Нужно бороться. Никогда нельзя опускать руки. Клэри, мы — Сумеречные охотники, создания самих небес, сильные, могущественные. Мы созданы выносить самые сложные испытания и бороться с любым злом. Но то зло, что живет в душах людей, особенно — подростков, нельзя искоренить клинком или рунами.

Клэри прижималась щекой к груди Алека, слышала, как мерно стучит его сердце, и чувствовала его уверенность в своих словах.

А Алек просто хотел, чтобы она не проходила через это. Пусть и формально, но она теперь его жена, и он обязан о ней заботиться. У Клэри здесь больше никого нет, только он.

— Нужно бороться с ними их же орудием. Я не имею в виду, что мы будем тыкать им в их личную жизнь, нет. Нужно дать им по морде тем, о чем они сплетничают, показать, что мы не поддаемся на такое. Я уже один раз совершил прилюдный камминг-аут, мне не составит труда сделать это снова. Но готова ли ты вынести все эти взгляды и слова в наш адрес?

Лайтвуд понимал, что ему будет непросто вновь признаться в своей ориентации, вновь стерпеть осуждение. Он был готов пожертвовать несколькими нервными клетками, только бы больше не видеть этих слез…

***

Утро в Академии началось с переполоха. Учеников старшего курса собрали в большом зале. Большинство преподавателей находились там же и вели себя куда спокойнее, чем студенты. Они были готовы бунтовать. Зачем их здесь собрали? Кто?

Ответ на последний вопрос вышел на сцену. Алек окинул взглядом присутствующих и, дождавшись относительной тишины, заговорил.

— Многоуважаемые преподаватели, здравствуйте. Хочу заранее извиниться за прерванный процесс обучения, но проблема, о которой я хочу поговорить, имеет место быть. Может быть, не все из вас заметили, что я не поздоровался с учениками. Почему? Да потому что вы этого не заслужили.

Поднялся возмущённый гул, но Алек лишь повысил голос.