Заложница Шумера

Неужели это страх? Я впервые испытываю его. Удивительно, что мой первый раз происходит не наяву. Чего я так боюсь? Щемящего душу чувства, словно кого-то теряю. Того, кто мне особенно дорог. Тревога переросла в ярость, которая бурно клокотала, разрывая изнутри и стремясь на свободу. Я пребывала между реальностью и сном. Пытаясь побороть ярость, я отчаянно махала руками, упиралась ногами, мотала головой, словно в меня вселился чужой и я изгоняю его из себя. Но звездная пыль не поддавалась.

Воистину любопытство не порок, но кошку сгубило. Если бы сейчас могла шутить, то посмеялась бы над собой. Теперь я мечтала просто поскорее проснуться. Но не тут-то было. Я задыхалась, тело не слушалось, а конечности оцепенели. Неужели это все? Что может быть ужаснее полной беспомощности? Как будто воском залепило глаза, забило нос и залило уши. Чужая энергия заковала меня в кокон.

Вдруг сквозь невидимую стену пробился чей-то еле слышный шепот. Настолько тихий, что слов не разобрать. И у меня появилась маленькая надежда на спасение.

– Спаси! – как тающий уголек, тлела в венах единственная мысль.

– Спаси! – обреченно кричало мое умирающее тело.

И тут на меня что-то навалилось, как будто огромный бугай лег сверху всем своим весом и начал сильно давить так, что я не понимала, спасают меня или хотят добить окончательно. Произошел сильный треск, отдавшийся резонансом во всем теле. В ушах зазвенело так, что я заорала. Хотя вряд ли меня кто-то слышал: рот до сих пор как горячим воском набит.

Я попыталась пошевелить рукой и поняла: бугай избавил меня от звездного кокона. Какое счастье! Я снова чувствую свое тело, но и тело амбала тоже. Не знаю даже, что лучше: быть разорванной изнутри чужой энергией или расплющенной бугаем. Впрочем, я так выбилась из сил, что больше не сопротивлялась.

Давление немного ослабло, и я, наконец, глубоко вздохнула. В нос сразу ударило до боли знакомое терпкое амбре. Чувствуя, что просыпаюсь, сильнее потянула носом. Ммм, такой теплый, сильный, человеческий запах… Он мускусный? Не может быть! Мои ожившие руки обнимали чье-то тело. Что это? Кто это? Я с усилием отбросила последние остатки сна и тут же свалилась на пол.

– Ох, прости меня, моя попочка! – вырвалось у меня.

Вечно испытываю вину перед своим многострадальным телом. Надо бы вокруг кровати раскидать подушки, чтобы приземляться было мягче. Разорванная подушка, горка пуха, заброшенное в угол одеяло, сбитая в кучу простыня. Однако безумная ночка оказалась. Что за здоровенный Вселенский Змей пытался одолеть меня во сне? Столько стараний и страданий впустую, а тайна сна так и осталась нераскрытой.

Я инстинктивно потерла ушибленное место. Впрочем, чувство боли я никогда не испытывала, но ощущения от неожиданного контакта с полом неприятные. Я поднялась, одновременно потирая свои ушибы. Накинув теплый махровый халат, принялась собирать разбросанный пух. Запихивая его в бамбуковый чехол, вновь почувствовала запах мускуса. Почему подушка пахнет бабушкиным мускусом? Более чем странно. Ведь бабуля ни разу не была в этой квартире.

– Поистине сон не есть не сон, а не сон не есть сон, итак, не про сон сказать, что это сон, – все равно, что про сон сказать, что это не сон, говоря коротко, про не сон – сон или сон – про не сон, – я зависла над полом в планке, проговаривая странные выводы мудрейшего из сказки про Алладина.

Планка – идеальное упражнение для тела и мозга. Помогает мне собраться, когда теряю связь с реальностью. И да! Пол нужно пропылесосить.

После такой «смертельной» ночи мой папа прописал бы мне десять часов полного отключения от внешнего мира. Вечно обеспокоенный образ отца вызвал приятное теплое чувство, и губы невольно растянулись в улыбке. Папочка – доктор медицинских наук, настоящий профессор, и он при всей своей серьезности такой смешной. Постоянно пытается меня по-своему лечить. Когда мне было три года, я рассказала ему о своих галлюцинациях, но кандидат медицинских наук не нашел в этом ничего патологического.

– Хроническое недосыпание, – поставил папочка основной диагноз, который на протяжении многих лет был для меня неизменен.

Папа знал, что я сплю не больше трех часов.

– Спать меньше трех часов в день – полный абсурд, – вечно ворчал он, недовольный моим ритмом жизни.

– Пап, многие гении спали по нескольку часов в день. Вон Тесла вообще всего два часа спал. И ничего с ним не случилось. Слыл бодрячком и таких дел наворотил.

В ответ я никогда не слышала: «Так он же гений». Потому что отец считал меня непризнанным гением, который сам выбрал путь быть непризнанным. Modustollens. Латынь в нашей семье – второй родной язык. «Рассуждать от противного» – это когда стараешься изо всех сил и работаешь на износ, чтобы добиться жизни, о которой мечтала. И на тебе – добилась. Но вдруг обнаруживаешь, что цель не имеет того смысла. В итоге выбираешь другую и перенаправляешь свою жизнь на новые рельсы. А новых направлений в моей жизни было пруд пруди.