Заложницы вождя

— К стене! Всем держаться ближе к стене! — Капитан Кушак — маленький, яростный, забегал перед изумленными женщинами, размахивал руками. — Не путайтесь под ногами! Да и вверх чаще поглядывайте, опасайтесь магнитных кранов. Сорвется с крюка болванка и… мне же потом за вас отвечать! — Капитан, погрозив кому-то кулаком, убежал в конторку мастера, предварительно наказав старшине конвоя «не церемониться» с немками в случае малейшего неповиновения.

— Маргарита, милая, у тебя, кажется, во фляжке оставалось немного воды? — обернулась к соседке Анна. Несколько минут назад она дрожала от холода, а в цехе у нее сразу пересохло в горле.

— Ты же первая смеялась над моими странностями, — мстительно выговорила подруге толстая Маргарита. — Куда, мол, дура, волжскую воду везешь? А теперь просишь. Ни глотка не дам. — Маргарита судорожными движениями вывинтила крышку и выплеснула остатки воды прямо на земляной пол.

— Скотина! — не сдержалась Анна. Ей вдруг нестерпимо захотелось ударить толстую Маргариту, но удержала себя. — О, Господь милосердный! — взмолилась Анна. — Прости нас. От здешнего ужаса все мы, видно, потеряли рассудок. Не после смерти, при жизни угодили в ад кромешный, в преисподнюю. За что такая кара? Вся моя семья была примерной и доброй, все ходили в кирху.

— Как ты не понимаешь, — Цецилия оказалась тут как тут, — большевики хотят отыграться на нас за успехи наших братьев-германцев.

На голове Цецилии была смешная довоенная шапочка с белым пятном, на этом месте, видимо, когда-то красовалось перо. — Ну, ничего, мы им многое припомним.

— Замолчи! — истерически крикнула Анна. Эльза с испугом посмотрела на подругу. — Лучше оглянись вокруг. Разве что сможем им пальчиком погрозить из могилы.

И впрямь прессовый цех был адом кромешным, настоящей преисподней. Эльза даже представить не могла, что собственными глазами увидит такое скопление скверны в едином месте — грязь, огонь, дым, угарный газ. Когда-то бабушка — чистенькая, опрятная, в домашней шерстяной кофточке, сидя в прибранном доме Эренрайхов, с воодушевлением рассказывала о лютеранской религии, о священных книгах древних немцев, о страшной доле грешников, коим предстоит в наказание за грехи тысячи и тысячи лет гореть в огненной геенне, не сгорая. Эльзе тогда было, конечно страшновато, однако она прекрасно понимала: бабушка рассказывала сказки. Сейчас же Эльза угодила прямо в ад. От этой догадки Эльзу затрясло. Да, да, они в аду. И все, что прежде казалось самым страшным, что жгло душу — внезапное выселение из родных мест, дальняя дорога под унизительным присмотром конвоиров, утрата матери, показались не столь уж великими перед черным цехом, где люди не имели лиц: черная одежда, черные маски, черная копоть, черные машины. Словно в гипнотическом сне люди вяло проделывали заученные движения перед зевами разверзшихся печей.

Эльза, будто во сне, следила за тем, что происходило прямо перед ее глазами. Вот у входного отверстия печи отошла заслонка, полыхнул огонь, одежда на людях задымилась, от сильного жара движения их убыстрились. Два черных существа смело приблизились к огненному отверстию, принялись стальными пиками с крюками на концах цеплять раскаленную болванку. Третий подручный подошел сзади, окатил их водой из ведра. И от черной одежды людей повалил едкий пар.