Залпы с берега

Мне было вдвойне приятно слышать фамилию Павла Федоровича Космачева. Я неплохо знал его по училищу. Он шел впереди меня по выпуску и одно время выполнял на нашем курсе обязанности командира отделения. Сын потомственного донецкого шахтера, участник строительства Магнитки, Павел покорял нас своей глубокой убежденностью в правильности избранного им пути, большой собранностью и самодисциплиной. Все мы, курсанты, были уверены, что на командирском поприще он покажет себя фигурой незаурядной. Теперь я с радостью убеждался в этом, слушая сводки, читая короткие заметки в «Красном флоте».

А ведь я еще и не знал, что Павел Федорович отличился в первую военную ночь. Она началась для артиллеристов авиационным налетом. Не обращая внимания на разрывы бомб, они начали стрельбу по появившемуся в море вражескому тральщику. Корабль был потоплен с третьего залпа. Эта победа положила начало боевому счету Северного флота.

Нетерпеливо дожидаясь противника с моря, мы все-таки основное внимание были вынуждены уделять окружающей нас суше. Ведь с 29 июня на всем протяжении советско-финляндской границы войска противника пытались вести наступление. И Выборгскому укрепленному сектору была поставлена задача обеспечивать от ударов с моря фланг 23-й армии, державшей фронт на Карельском перешейке. Вскоре сектор оперативно подчинили 50-му стрелковому корпусу этой армии. Штабы этих соединений совместно разработали документы, определяющие организацию взаимодействия. Был установлен порядок вызова артиллерийского огня и целеуказания. Штаб армии выделил офицера связи, который постоянно находился в штабе сектора.

Ну, а мы, батарейцы, не прекращая боевого дежурства и учебы, снова, как в первые дни на Бьёрке, взялись за топоры и лопаты. Снова раздетые по пояс краснофлотцы отрывали котлованы — велось строительство дзотов. Копали траншеи и окопы. Натягивали на колья колючую проволоку. Одним словом, мы создавали непосредственную оборону огневой позиции..

Не забывали и об угрозе с воздуха, недавно напомнившей о себе. Каждое отделение построило для себя землянку-укрытие. Возводились деревянные вышки для установки зенитных пулеметов.

Как-то при сооружении такой вышки что-то не заладилось у бойцов, я вмешался не очень кстати и, видя, что мои указания не идут на пользу делу, дал волю своему раздражению. Выговорившись и махнув рукой, я отошел в сторонку. Ко мне приблизился Дроздов- краснофлотец из запасников, годившийся по возрасту мне в отцы.

— Сынок, — сказал он уважительно, но твердо, — не нужно горячиться и повышать голос. Вы скажите, что надо сделать, а как лучше — мы сами подумаем. Ей-богу, так оно вернее будет.

Эти простые слова обезоружили меня. Сразу же остыв, я ответил:

— Не обижайтесь, товарищ Дроздов. Вы правы: есть дела, в которых мне надо больше доверять опытным бойцам.

Это был один из тех маленьких уроков, которые запоминаются на всю жизнь. С тех пор я старался не изменять правилу: когда есть возможность, не пренебрегать мнением и советом людей бывалых, опытных, независимо от их должности и звания.

Если не считать таких мелких недоразумений, дело у нас шло хорошо, споро. Людей, подобных Дроздову — мастеровых, с золотыми руками, на батарее появилось немало. Строительного материала — лесу было вокруг сколько угодно. Да и далеко ходить за ним не требовалось. Нам приказали произвести большую вырубку в тылу огневой позиции.

Это было вызвано новой задачей, поставленной перед нами: быть готовыми поддержать огнем фланг 23-й армии. Иными словами, стрелять по материку, где мог появиться противник. Такая возможность совершенно не предусматривалась при строительстве батареи. Огневые позиции были обращены фронтом к морю, и только к морю. О круговом обстреле мы и не помышляли. К этому не были приспособлены и орудийные дворики. Пришлось переоборудовать их. Вырубленные деревья ухудшили маскировку батареи. Но что поделаешь? Зато батарея теперь получила возможность вести стрельбу, как говорят артиллеристы, на обратной директрисе.

Однако проблема этим не была исчерпана. Перед войной мы учились стрелять по морской цели. Именно такая задача отрабатывалась на многочисленных учениях и тренировках. Стрельба же по закрытым наземным целям ведется совсем иными методами. В чем-то она, может быть, проще морской стрельбы, а в чем-то значительно сложнее. Для нее нужна специальная организация разведки и корректировки, нужны планшеты, выполненные в определенных масштабах, вспомогательные таблицы и графики.

Ничего этого у нас не было. Конечно, и раньше возможность ведения огня по наземным объектам не исключалась. На командирских занятиях в мирное время мы решали такие задачи, чтобы не утрачивать разносторонности в своей профессиональной подготовке. Но решали-то не всерьез. Дистанцию до цели и направление на нее определяли только по карте, что для настоящей боевой стрельбы не гарантировало надежного успеха.