Залпы с берега

Бьёрке невелик. Он протянулся с северо-запада на юго-восток на тринадцать километров. Не более пяти километров его ширина. Но если б не железнодорожная колея, проложенная на острове, было бы нелегко доставить орудия к их огневой позиции. А тут мы водрузили их на платформы, раздалось извечное «раз-два, взяли!», краснофлотцы навалились, и колеса медленно, а потом все быстрей и быстрей покатились по рельсам...

Мы расположились в военном городке, где раньше жили финские артиллеристы. Здесь было трехэтажное каменное здание казармы, матросская столовая, помещение штаба с кают-компанией и три жилых дома для комсостава. Неподалеку находились две береговые батареи, выведенные финнами из строя при отступлении с острова.

Наш маленький гарнизон, во главе которого поставили меня, включал в себя личный состав 228-й батареи — человек около двухсот и штаб 22-го дивизиона. Разместились мы свободно, со всеми удобствами. В казарме было просторно. Все командиры и сверхсрочники получили по комнате или по отдельной квартирке. И к лету к нам перебрались семьи.

Над головами шумели кроны мачтовых сосен, обступивших городок. В этот тугой звук вплетался доносимый ветром гул прибоя. Легко дышалось на воздухе, пропитанном густым хвойным настоем. Ну прямо курорт, если б не столько работы! А работы действительно было невпроворот. Мы должны были своими силами установить пушки, оборудовать огневую позицию.

Дело это совсем не простое. Ведь стационарная береговая батарея — весьма сложное инженерное сооружение. Ее место геодезически точно привязано к определенному участку побережья. Замаскированные от морского и воздушного противника орудия стоят на слегка углубленных площадках — двориках. Неподвижная часть орудийного станка — тумба должна быть абсолютно устойчива. Поэтому ставится она на надежное железобетонное основание. Бетонируется и сам дворик, и бруствер вокруг него. Все это наделяет береговые артустановки малой уязвимостью и изумительной точностью огня, точностью более высокой, чем у артиллерии и корабельной, и полевой.

Наши фортификаторы еще перед русско-японской войной заложили основы искусства создания морских крепостей. С тех пор оно не переставало совершенствоваться. В советское время его развитие получило дальнейший толчок. Протяженные морские границы страны требовали хорошей защиты, а флот, особенно поначалу, не располагал достаточным для этого количеством кораблей. Это выдвигало береговую оборону на очень значимую роль.

Однако в ее структуре была слабая сторона, которой оборачивалось одно из органических достоинств крепостной артиллерии — неподвижность. На сооружение открытой стационарной батареи среднего калибра с железобетонным основанием требовался срок не меньше года. Крупнокалиберная башенная батарея строилась несколько лет. Ну, а если война — такая, какой мы ее себе представляли, наступательная, маневренная? Через какие-нибудь недели морские крепости останутся в глубоком тылу. Нужда в них появится на новом месте, и не через год, и даже не через несколько месяцев, а гораздо скорее.

Опыт первой мировой войны подсказывал: нужна подвижная артиллерия железнодорожные батареи или, что еще лучше, не связанные с постоянной колеей батареи на механической тяге. Но взгляд руководящих специалистов на этот счет был консервативным. Считалось, что достоинства подвижных батарей перечеркиваются таким их недостатком, как малая живучесть, уязвимость от неприятельского огня. Поэтому орудий, поставленных на железнодорожные транспортеры, в составе флотов было совсем немного, а морская пушка на мехтяге тогда еще не получила права гражданства.

Выход из этих противоречий был найден позже. А пока военно-инженерная мысль остановилась на компромиссном решении, состоявшем в строительстве стационарных батарей на временных деревянных основаниях. Оно, это строительство, занимало не месяцы, а дни.

Именно на такие основания и должны были ставить мы свои пушки.

И вот в километре от нашего городка раздетые по пояс краснофлотцы копают котлованы под основания пушек, под погреба для боеприпасов. Работа идет с шутками, с прибаутками, благо грунт в этой части острова песчаный, легкий.

Котлованы отрыты. Теперь на дно трех из них опускаются тяжелые металлические плиты с длинными, торчащими вверх болтами. Здесь будут стоять орудия. На плиты клеткой в три-четыре ряда кладутся деревянные, похожие на шпалы брусья и накрепко скрепляются скобами. Эти плиты и брусья привезены нами вместе с пушками. Пустоты в клетках засыпаются землей и камнями. Для надежности забиваются сваи.

Эти работы в новинку для меня. В училище нас не знакомили с ними. Но среди призванных из запаса краснофлотцев немало ленинградских токарей, слесарей, такелажников, плотников — мастеров на все руки. Хорошо помогает мне и командир огневого взвода Леонид Женаев — старшина-сверхсрочник, человек с немалым житейским опытом. И дело движется споро. Вот уже на укрепленные клетки кладутся верхние плиты и стягиваются с нижними плитами болтами. Основания готовы. Теперь можно ставить на них пушки.