Залпы с берега

Ко Льву Марковичу Тудеру я испытывал большое уважение. В том, что по своему опыту и старшинству он имел больше прав на должность комбата, было для меня совершенно очевидным. Ни тени сомнения в справедливости такого перемещения у меня не оставалось. Все это помогло без боли и душевного надрыва преодолеть некоторое разочарование столь быстрым концом неожиданно стремительной артиллерийской карьеры. К тому же Тудер был очень деликатен. Он постарался поставить дело так, чтобы я не почувствовал особых изменений в своем положении и в своих обязанностях. За собой он оставил роль как бы старшего советчика, консультанта, который либо одобрял мои решения, либо предлагал иные, основанные на большем опыте.

Словом, я остался на батарее и, по сути дела, продолжал выполнять командирские обязанности, одновременно набираясь уму-разуму у своего начальника и старшего товарища. А вот с Костей Кудзиевым пришлось распрощаться. Он ушел с Красной Горки, получив назначение комиссаром бронепоезда.

От ханковцев узнали мы многие подробности о боевых делах артиллеристов Моонзунда. Их рассказы перенесли нас в трудный, суровый октябрь, воскресив в памяти огненные дни на Бьёрке, когда каждая весть о героизме защитников западного архипелага прибавляла нам стойкости и сил.

С особым волнением слушал я скупое повествование о своем училищном друге Мише Катаеве. С этим скромным и серьезным парнем я учился в одном классе, сидел за одним столом. Занимался Михаил старательно, трудолюбия ему было не занимать. В остальном же оставался он вполне обыкновенным, ничем особенно не выделявшимся, как и большинство из нас. И вот когда настал самый трудный в его жизни час, он проявил себя настоящим командиром и коммунистом.

12 октября немцы при поддержке артиллерии и авиации с трех сторон высадились на остров Даго. Вскоре была окружена 44-я стационарная батарея 130-миллиметровых орудий, которой командовал Михаил Катаев. Артиллеристы стреляли и по приближавшимся к берегу кораблям, и по наступавшим с суши подразделениям. Командир батареи не терял хладнокровия и присутствия духа, перенося огонь то на одни, то на другие цели.

Превосходство противника было подавляющим. Он все плотнее прижимал обороняющихся к огневой позиции. Уже с ближних деревьев по орудийным дворикам ударили автоматные очереди. В штаб пошла последняя радиограмма Катаева: «Нахожусь в окружении. Веду бой. Противник у проволочного заграждения. Подвергаюсь обстрелу, бомбит авиация. Коды сжигаю. Давайте открыто».

С рассвета до темноты держались батарейцы. Когда кончились все боеприпасы, Михаил приказал сержанту Попову и краснофлотцу Толоконцеву взорвать орудия и погреба и с оставшимися в живых артиллеристами начал прорываться из окружения.

Сержант Е. Ф. Попов добровольно остался в погребе. Он решил дождаться, когда на батарею ворвутся фашисты. И как только неприятельские солдаты появились на огневой позиции, герой-комсомолец закрыл двери погреба и поджег запальный шнур...

Небольшой отряд, возглавляемый Катаевым, вышея из окружения. Несколько дней вел он неравные бои в покрывавших остров лесах. В одной из жарких схваток старший лейтенант Михаил Катаев погиб. Но отрдд его продолжал борьбу.

Бои на Даго не утихали до 22 октября. Против маленького гарнизона действовали большие силы пехоты и авиации. Фашисты перебросили на остров артиллерию и танки. Они теснили к морю наших бойцов — артиллеристов пяти местных береговых батарей и уцелевших защитников Эзеля, эвакуированных ,сюда в начале месяца. Эвакуация даговцев происходила под жестоким огнем. Последннюю партию бойцов, стоявших по грудь в ледяной воде и отбивавшихся от наседавшего врага, подбирали катера. Герои Моонзунда были доставлены на Ханко. В их числе был и командир огневого взвода 44-й батареи лейтенант П. Н. Майоров, от которого стало известно о последних днях Михаила Катаева.

Но ведь после падения Даго оставался в наших руках совсем маленький островок Осмуссар; Помню, как нас на Бьёрке вдохновило и обрадовало известие о том что он продолжает держаться. И он держался после оставления Моонзундского архипелага больше месяца.

Осмуссар был подчинен военно-морской базе Ханко. На острове имелось три батареи: башенная 180-миллиметровая, открытая 130-миллиметровая и противокатерная 45-миллиметровая. Возглавлял гарнизон майор Евгений Вержбицкий. Всего семь километров воды отделяли остров от материка. Но эти семь километров оставались непреодолимыми для врага. Фашисты засыпали Осмуссар снарядами и бомбами. Но хорошие укрытия надежно защищали островитян, и их потери были незначительны. Больше неприятностей им доставлял голод в боеприпасах и продовольствии.

Понимая это, противник предъявил осмуссарцам 4 ноября ультиматум: «К 12 часам дня 5 ноября прекратить сопротивление, всем построиться у кирки и поднять над ней белый флаг».

Всю ночь моряки шили флаг из кусков оказавшейся на складе красной материи. И к полудню алое полотнище взвилось над киркой, а все батареи острова ударили по врагу.