Залпы с берега

Первый, разведывательный, выход подводной лодки из Ленинграда был совершен ночью 25 мая. Для противника он, видимо, оказался неожиданным, и его действия носили довольно беспорядочный характер. Не отличались особой организованностью и наши контрмеры. И командование тут же извлекло из этого уроки. Полковник Румянцев вновь собрал командиров батарей. На этот раз он познакомил нас с новым, более совершенным порядком оповещения о проходе кораблей.

— Теперь, — сказал он, — каждый комбат станет получать сообщение, в котором будет указываться состав конвоя, время его выхода, курс и скорость. Вам надлежит рассчитать время входа кораблей в зону огня противника и к этому моменту быть готовыми к стрельбе по целям в своем секторе. У сигнальщиков, ведущих наблюдение в морском направлении, функции будут расчленены. Одни из них должны следить за северным побережьем и за появлением в море неприятельских кораблей. Другим вменяется в обязанность наблюдать только за своими кораблями. Ночи сейчас белые, но если появится туман или дымка, за уточнением места наших кораблей обращайтесь на теплопеленгаторные станции.

Вечером 2 июня на батарею поступило оповещение о том, что ночью на боевое задание пройдут подводные лодки, сопровождаемые малыми охотниками. В нем содержались все данные, о которых говорил Румянцев. Я тут же взялся за необходимые вычисления. Вскоре последовал вызов к командиру форта. Он прочел нам боевой приказ на обеспечение перехода подводников и еще раз напомнил о самой сути предстоящей задачи:

— Главное — не дать противнику перейти на поражение!

И вот глаза мои сливаются с окулярами визира боевой рубки. До появления кораблей в зоне вражеского огня остается десять минут. Башни — в полной готовности. Снаряды покоятся в зарядниках, в подбашенных отделениях.

Визир развернут на восток. Но в жидком сумраке белой ночи пока ничего не видно, кроме серой ряби воды, вспыхивающей серебром под лезвиями прожекторов, — противник тоже ждет наши корабли и высвечивает Красногорский рейд, чтобы успеть открыть огонь на предельной дальности.

Разворачиваясь вместе с пухлым кожаным сиденьем, навожу визир на черную кромку северного берега. Там, кроме ярких голубоватых точек, из которых берут начало прожекторные лучи, — никаких признаков жизни.

В наушниках раздается голос сигнальщика Карпова:

— Два катера МО, пеленг сорок шесть, дистанция; семьдесят пять кабельтовых, следуют курсом триста десять! — И немного погодя: — Подводная лодка, пеленг шестьдесят пять, дистанция шестьдесят восемь кабельтовых, идет курсом двести семьдесят!

Быстро развернув визир, всматриваюсь и вижу, наконёц, катера, идущие строем уступа, а потом и подводные лодки. Они пробираются южным фарватером, прижимаясь поближе к своему берегу, под прикрытие батарей. Снова начинаю просматривать северный берег. И как раз вовремя! Там мелькает вспышка батарейного залпа. Через пару секунд впереди по курсу катеров вырастают белые столбы всплесков. И тут же за кормой у них возникают серые шлейфы — начинается постановка дымовых завес, прикрывающих лодки. А те строем кильватера, как ни в чем не бывало, продолжают следовать прежним курсом на запад.

Вновь вспышки на противоположном берегу. Теперь их уже много. Всплески поднимаются по курсу подводных лодок. Опять вспышки. Снаряды ложатся перелетом. Но вот с командного пункта, от Пономарева, поступают обработанные данные наблюдательных постов. Теперь ясно, по каким целям бить нашей батарее. Даю на орудия прицел и целик.

Неприятельский берег полыхает вспышками.

— Башни зарядить! Поставить на залп...

Султаны воды вздымаются около лодок недолетом. Пристрелялись, гады. Но перейти на поражение вам не удастся!

— Залп!

Вздрагивает бетонный массив и рубка вместе с ним. Почти одновременно с нами начинают стрельбу 312-я и 211-я батареи. Теперь уже на том берегу возникают красноватые искры — разрывы наших снарядов, Один, другой... третий... пятый... И уже не появляются характерные вспышки неприятельских залпов. Вода около кораблей больше не вспучивается всплесками. Растерянно мечутся по рейду прожектора. Вонзаются в стену леса перед фортом, и тогда кажется, что противнику виден каждый попавший в луч боец.

Стрельбу мы окончили, и я смотрю в визир, как уменьшаются в размерах корабли, как все дальше и дальше уходят они на запад. Вот они уже и вне досягаемости вражеского огня. И тут оживает несколько батарей на том берегу. Но что это? Они стреляют в сторону форта. Вот уж курам на смех! Снаряды рвутся с большими недолетами. Кишка тонка стрелять на такую дальность. Да если б и достали, то мы получили бы лишь несколько выщербин в бетонном массиве. Поистине слепа бессильная злоба. Мы не удостаиваем врага ответом.

А корабли совсем скрываются из глаз. И наши мысли с ними. Для нас бой окончен. Мы сделали свое дело. А для подводников это лишь прелюдия к еще более грозным, смертельно опасным испытаниям, из которых, может быть, не все возвратятся домой. У них бой — впереди.