Залпы с берега

Генерал-лейтенант Говоров хорошо разбирался в том, что береговая артиллерия может и что ей противопоказано. На форт он прибыл, как мне показалось, главным образом в связи с задачами контрбатарейной борьбы. Немцы продолжали разрушать Ленинград огнем дальнобойных орудий. Подавлять их батареи, расположенные в глубине обороны, сейчас фактически могла лишь флотская — береговая и корабельная — артиллерия.

Собрав нас, командующий фронтом рассказал, что за прошедшие летние месяцы флот заметно преуспел в контрбатарейной борьбе. Стала более развитой сеть артиллерийской разведки, огонь по неприятельским батареям ведется более активными методами, открывается в короткие сроки. И результаты этого налицо. В августе количество обстрелов города резко сократилось. Но не следует обольщаться. Обстрелы Ленинграда — это не просто террор, не только гнусная попытка фашистов подорвать боевой дух героических ленинградцев и вынудить их к капитуляции. Мы располагаем сведениями, что Гитлер приказал полностью разрушить город Ленина, сровнять его с землей. И как бы ни был преступен и дик этот бандитский приказ, исполнители в лице немецких генералов будут продолжать выполнять его...

Честно говоря, тогда еще трудно было представить себе, что существует такой приказ, что тут нет никакого преувеличения. И не потому, что у нас были сомнения относительно нравственного облика фашистского главаря. Просто это казалось слишком бессмысленным. Но после войны стал известен приказ начальника германского военно-морского штаба от 29 октября 1941 года: «Фюрер решил стереть с лица земли Санкт-Петербург. Существование этого большого города не будет представлять дальнейшего интереса после уничтожения советской России... Предлагается подойти близко к городу и уничтожить его как с помощью артиллерийских обстрелов из орудий различного калибра, так и с помощью длительных воздушных атак...»

— Затишье надо считать временным, — продолжал командующий. — Немцы перебросили на наш фронт осадную артиллерию из-под Севастополя и артиллерию особой мощности из Европы. Сейчас они, видимо, перестраиваются, ищут лучшие организационные и тактические приемы обстрела города. И надо быть готовыми к любым сюрпризам с их стороны. Тактику контрбатарейной борьбы следует совершенствовать, делать ее еще более активной. Мы видим свою задачу в том, чтобы упреждать противника в открытии огня, воздействовать на него не только артиллерией, но и авиацией. Но это — дело будущего. А сейчас, сегодня, вам надо улучшить разведку вражеских батарей, точнее определять их координаты. Есть у вас возможности и для более точной подготовки исходных данных для первого выстрела, и корректировать огонь вы могли бы лучше...

После этого Леонид Александрович перешел к профессиональным подробностям. Мы слушали его и удивлялись: как много успел он увидеть за время короткого посещения форта. Задачи, которые он ставил перед нами, были трудны, но вполне реальны. И генерал вселил в нас уверенность, что они нам по плечу. Приезд его мы потом вспоминали не раз.

Еще большим событием в нашей жизни было посещение форта секретарем ЦК партии и членом Военного совета Ленинградского фронта Андреем Александровичем Ждановым. Авторитет Андрея Александровича в Ленинграде, в войсках и на флоте был необычайно высок. Видный партийный деятель, он играл первостепенную роль в руководстве обороной города.

Узнав в один из сентябрьских дней о том, что ожидается посещение Ждановым Красной Горки, мы оглядели все вокруг критическим глазом: все ли у нас в порядке, произведет ли наш дивизион хорошее впечатление, на уважаемого гостя? Ударить в грязь лицом не хотелось.

Впрочем, наведением «марафета» мы не занимались. К этому не побуждала ни боевая обстановка, ни чувство собственного достоинства людей, уверенных в том, что самое главное и нужное дело они делают правильно.

Андрей Александрович прибыл в сопровождении члена Военного совета Краснознаменного Балтийского флота Н. К. Смирнова и члена Военного совета Приморской оперативной группы В. П. Мжаванадзе. Они обошли все службы и батареи дивизиона. У нас, на флагманской, задержались, пожалуй, дольше всего. Да это и понятно: подробный осмотр нашей батареи требовал больше времени. А гости побывали везде: и в башнях, и на команд-ном пункте, и в центральном посту, и в погребах.

В погребе Андреи Александрович вдруг остановился.

— А это что? — указал он на тускло поблескивавший черный шар якорной мины.

— Морская мина типа КБ-три, товарищ Жданов, — доложил я.

— Вижу, что мина. Но зачем она здесь? Разве береговым артиллеристам приходится пользоваться минным оружием?

— Нет, товарищ Жданов. Мины здесь и в других местах были поставлены на случай, если возникнет угроза захвата форта противником. Они здесь с прошлого года стоят.

— Вы что же, командир батареи, собираетесь сдавать форт и подрывать батарею?

— Что вы, товарищ Жданов, у нас и в мыслях этого нет, — возразил я ему. Будь моя воля, давно бы их выкинул.

Но Андрей Александрович не успокаивался: