Замануха для фраера

– Все, к поезду! – скомандовал Родионов и принял у Ленчика ящик. – Яким, ставь локомотив под пары.

Яким побежал к поезду. Когда в вагон погрузили последний ящик, поезд уже стоял на парах.

– Ну что, ребятушки, поздравляю вас с успехом! – крикнул подельникам Савелий. – Встретимся в Москве! За старшего остается Мамай.

Родионов пожал каждому руку и ушел. Больше Яким его никогда не видел. А потом…

Потом началось самое занимательное.

По одноколейке они доехали до протоки Булак. Здесь рельсы кончались. И здесь их терпеливо поджидали мужики-возчики. Золото стали перегружать на подводы. Когда из вагона выносили последние ящики, со стороны вокзала послышались ружейные выстрелы. Мамай с Ленчиком переглянулись.

– Да не пужайтесь вы, – сказал один из возчиков. – То учения идут.

– Учения? – переспросил Ленчик и снова переглянулся с Мамаем.

– Точно, не сумлевайтесь. Мне это сам военком Межлаук сказывал, – ответил мужик.

Золото закидали пустыми мешками, дерюгой, забросали сеном и тронулись по тракту. Проехали дамбу, мост через Казанку, но при въезде в пригородную слободу уперлись в перекрытую рогатками улицу. За рогатками фабричные под присмотром плюгавого человека с козлиной бородкой, в кожаных галифе и френче строили баррикаду из ящиков и бревен.

– Куда прешь! – гаркнул один из фабричных. – Давай, поворачивай оглобли!

– Куды ж поворачивать? – прокричал в ответ возчик первой подводы.

– Назад поворачивай, дубина!

– А пошто назад-то? Нам вперед надоть.

– Ты что, русского языка не понимаешь?! – заорал что есть мочи фабричный, снимая с плеча винтовку. – Так я тебе щас вмиг объясню, что надоть, а что не надоть.

– Сыворащиваем опратны, – произнес громко Мамай, сидевший на второй подводе.

Ленчик, повернувшись к вознице, который говорил об учениях, зло посмотрел на него и смачно сплюнул.

Повернули назад. Проехали мост через Казанку, дамбу и вновь оказались у начала тракта.

– Ну, и куда теперь? – спросил Ленчик.

– Паехали на Кизищескую дампу, – после почти минутного раздумья произнес Мамай. – Пыраетем Козьей слапатой, Кизищеской слапатой и сывернем патом наливэ. Щерез верысту выйтем на Нижекаротскую даругэ.

Поезд из восьми подвод двинулся нижней дорогой к крепости, от которой начиналась Кизическая дамба. Когда крепостные стены остались уже по правую руку, навстречу попались идущие вразброд солдаты.

– Поворачивайте назад, мужики, – хмуро сказал им бородатый красноармеец с перебинтованной выше локтя рукой. – Каппелевцы уже в Козьей слободе, а чехи взяли Суконку и прут на вокзал. – Их патрули через полчаса будут возле крепости.

Все! На Нижегородский тракт, который бы вывел их так или иначе на Московскую дорогу, путь был отрезан.

– Куды ж теперя податься-то? – спросил передний возница.

– Сказывают, Оренбургский тракт покуда чист, туда и ехайте, – ответил бородатый и, буркнув еще что-то, чего Яким не разобрал, понуро побрел дальше вместе с остальными красноармейцами.

– Что будем делать? – спросил Мамая Ленчик.

– Паетем на Ореныпуркский тыракыт, – жестко отрезал Мамай.

Повернули в сторону Оренбургского тракта. Покуда ехали, их то и дело обгоняли беженцы с котомками, покидающие город. Лица их были хмурые и запыленные.

Проехали обширное кладбище за покосившейся оградой. За ним дорога пошла вдоль берега большого озера. Близ поворота на сельцо Борисково попался им конный красноармейский разъезд. Яким с Серегой напряглись было, да и Мамай сунул руку в карман полосатого деревенского пиджака, где лежал пристрелянный «наган», однако красноармейцы лишь покосились в сторону подвод – им было не до беженцев.

Дорога опять пошла берегом. Ехали молча, глядя на воду, подернутую легкой рябью. Теперь тракт впереди и позади их обоза в восемь подвод был пустынным, словно стоял не самый разгар дня, а поздний вечер или раннее утро. Мамай хмурился, привставал на подводе и смотрел вперед на дорогу, прикладывая ладонь козырьком к глазам и все больше смурнея. Тишина и безлюдье его явно тревожили.

Так ехали еще с полчаса. Мамай явно нервничал и велел Якиму с Серым двигать вперед. Они сели на первую подводу и приказали возчику ехать быстрее. Скоро они оторвались от остальных и через несколько минут скрылись за поворотом.

Их остановили четверо, вышедшие из придорожного перелеска. Разведка белых. Стали расспрашивать, кто такие, откуда.

– Из городу, – ответил им возчик. – От голоду бежим.

– А что везете? – спросил один из четверки, очевидно, старшой.

Возница промолчал. За него ответил Яким:

– Так, барахло всякое.

– Кажи, что за барахло, – потребовал старшой.

– Смотри, – спокойно сказал Яким, однако приготовился к самому худшему развитию событий.

Те раскидали сено, тряпье и увидели ящики.

– Что это?

– Посуда, – ответил Яким и быстро глянул на Серого.

– Открывай, – приказал старшой.

– Зачем? – спросил Яким.

Вместо ответа старшой вынул револьвер, а остальные трое передернули затворы винтовок.

– Открывай, красножопый, ящики, не то щас стрельнем тебя, – сквозь зубы произнес старшой.