Заматерение

Попытка журналистов опросить руководителя группы индийского физика Роддама Нарасимха[5] не дала им никаких результатов. Так как учёный заявил, что группа только приступила к работе, и, несмотря на напряжённую деятельность, результаты станут известны не ранее чем через несколько месяцев. Настолько огромен объём информации и расчётов, который им следует проверить и обработать, прежде чем будет получен конкретный ответ на вопрос журналистов.

Автор выступления, их коллега из СССР, передал им достаточно полный пакет доказательств. Их перепроверка и исследования в смежных областях потребуют напряжённой работы участников группы на весь указанный им срок. Они освобождены от проведения всех прочих исследований на весь необходимый отрезок времени. Всемирный конгресс учёных осознаёт свою ответственность перед всем мировым сообществом в скорейшем проведении проверки очень тревожной гипотезы, сообщённой их советским коллегой.

После такого сдержанного заявления газетчики сорвались с цепи, и их издания захлестнула волна истерии. От которой учёные так ловко отстранились, не поддержав, а наоборот заявив о тщательной проверке гипотезы. Правда, сами их слова содержали довольно серьёзный намёк на научность сообщённых сведений.

Лидеры стран «свободного мира», попытались обвинить учёных в предвзятости, но на их беду в группу учёных в основном входили представители стран «Движения неприсоединения»[6], а единственным представителем стран социалистического лагеря был известный диссидент Андрей Дмитриевич Сахаров. Так что «руку Москвы» мог увидеть только сбрендивший или умалишённый.

Однако этот наезд сразу поставил на дыбы само «Движение неприсоединения» и их представителей в ООН. Те потребовали созыва Совета Безопасности по этому вопросу, и обвинениям в адрес учёных их стран со стороны лидеров развитых капиталистических держав.

Как всегда западные лидеры не сочли, что учёные могут проявить политическое чутьё и подстраховаться от лишних упрёков в свой адрес, если в состав группы войдут представители социалистических стран. Теперь лидеры вновь расхлёбывали своё очередное знакомство с граблями.

Я даже одобрил некоторое отстранение меня от данной тематики, и потому, в даваемой журналистам информации, оставался строг и корректен по-научному, без политизации сведений о своей гипотезе. Своё мнение я уже изложил, а потому не считал, что повторение что-то изменит. «Глухим обедню дважды не служат», отвечал я на попытки журналистов, развести меня на слабо.

***

Тем временем конгресс продолжал работу в комиссиях и группах и на этих рабочих встречах моя ювенал-фашистка совсем приуныла. Я бы испытывал к ней некоторое сочувствие, не следуй она за мной повсюду, как пустая банка, привязанная к хвосту. Гремит и больше никакого проку, одно неудобство.

Так что пусть слушает обсуждения вопросов настолько заумных, что у неё мозги должны свернуться, как то прокисшее молоко. А ещё я получаю истинное удовольствие, как она дёргается на наших встречах в комиссиях, когда рядом садятся выходцы из Африки, Юго-Восточной Азии, индусы или латиноамериканцы.

Мы с ними на равных бойко обсуждаем проблемы, нисколько не чинясь, и обмениваемся шутками и подковырками. Короче ведём себя абсолютно естественно, не замечая границ, цвета кожи, разреза глаз, возраста и прочих мелочей.

Мне особенно приятно работать со своими товарищами из социалистического лагеря, Нравятся кубинцы за их темперамент и искромётные шутки. Я даже просил их при случае передать моё глубочайшее почтение команданте Фиделю, и всем их борцам с американским империализмом.

Примерно те же слова я адресовал дедушке Хо, и всему вьетнамскому народу с честью выдержавшим нелёгкое испытание и одержавшим победу в этой тяжкой борьбе.

Соседку эти мои просьбы и пожелания всего наилучшего свободолюбивым народам, вырвавшимся из колониальной зависимости, так коробили, что я настаивал на её присутствии в работе комиссий и групп, хотя мог бы выставить вон, за пределы помещения, где поблизости оставалась большая часть моей охраны.

Зато я отлично слышал, как хлопает дверь её номера, когда сразу же выставлял её из номера отеля при каждом туда возвращении. Но всё-таки - «железная дева», нервы как из стальных канатов свиты. Держит себя в руках, хотя иногда ловлю на себе её кровожадные взгляды. Точно бы меня придушила за расовые преступления и урон нанесённый образу «белого господина».

А пусть знает нашу русскую мудрость – мал клоп, да вонюч! Её никто не держит, но ведь таскается за мной повсюду, и видно какое ей это доставляет отвращение.

Просто так работник органов опеки такое терпеть не стал, и давно бы сбежал, а у неё видно иная цель, которая её удерживает прочнее всех прочих её душевных порывов.

По её виду, я заработал наверно сотню расстрелов, и двадцать повешений. Наверно и десяток костров также. Однако пунктуально тащится за мной и не отстаёт ни на миг. Вцепилась мёртвой хваткой, что тот бойцовый бультерьер, Не отцепить, так что мне пришлось перейти на режим дня «отель–конгресс и обратно»