Замедленное падение (СИ)

Пауль только молча смерил его взглядом и подчинился. Формально Сова был его командиром, и приказы его подлежали беспрекословному исполнению. Взвалив на плечо обездвиженного мутанта, Пауль не удержался и шепнул, надеясь, что сознание несчастного отца еще не полностью утонуло в безумии зараженного.

— Я проверю ее, если здорова, постараюсь помочь.

И — то ли услышал, то ли сам себе придумал — тихий ответ:

— Да оградят вас Незримые…

До базы добрались быстро. Улицы были пустынны, и немногочисленные прохожие при виде отряда Луча, да еще и с двумя пленниками на плечах, спешили убраться подобру-поздорову. Девочка на плече у Совы тихонько скулила сквозь кляп, а отец каменно молчал и только время от времени судорожно вздыхал.

По дороге Пауль размышлял о том, как же сложно будет выполнить данное мужчине обещание. В лазареты патрульных не пускали — пока они сами не становились пациентами. В приемном отделении при Сове с врачами особо не поговоришь… Ну ладно, что-нибудь придумается по ходу дела. Все же крики девочки и взгляд отца никак не шли из головы. И еще почему-то вспомнились спокойный, чуть насмешливый голос и плавные движения той девушки из Святых, с которой они столкнулись в одиннадцатом квартале пару недель назад. Осторожность и сила. Каменная невозмутимость и постоянная готовность атаковать. Служитель Церкви — или все-таки воин?..

Он почему-то частенько вспоминал ту короткую встречу. Да, эти Святые — очень странные люди. Не только девушка, но и ее напарники — здоровенный вояка, пожилой доктор… Как можно с таким философским спокойствием ходить по умирающему городу и буквально вырывать обреченных людей из лап смерти? Пусть не спасение, пусть всего лишь отсрочка… Но все же, если вдуматься — чем на самом деле занималась эта странная группировка, гордо именующая себя Орденом? Они дарили людям время. Часы, дни, месяцы. А кому-то наверняка и годы. Всю жизнь. Будущее, в возможность наступления которого невольно начинаешь хотя бы слабенько, но верить, глядя в спокойные и немного насмешливые глаза Святой.

Что заставляет этих людей, таких же смертных, уязвимых и для оружия, и для вируса, бесстрашно лезть под пули, под струи пламени из огнеметов полубезумных Факельщиков, в пропитанные заразой дома? Рисковать жизнями, чтобы на своих плечах вытаскивать тех, кто не может помочь себе сам. А им самим, случись с ними беда, кто-нибудь помог бы?

Этот вопрос и не давал Паулю покоя. Святые боролись за жизни людей. Факельщики отнимали жизни у всех без разбора. А чем занимался Луч?

А сегодня он получил ответ. Весьма четкий и недвусмысленный. Наотмашь бьющий по высокомерно искривленным губам.

Мы — тоже убийцы. Мы ничем не лучше полоумных огневиков. Мы взяли на себя роль судей, если не богов — и решаем, кто и как должен умереть.

Пинком распахнув двустворчатые двери лазарета, Сова широким шагом подошел к стойке дежурного, который, только увидев вошедших, сразу же хлопнул ладонью по большой плоской кнопке на столе. Где-то в недрах здания зазвенел звонок, и буквально через полминуты из коридора выбежали четверо медиков, толкая перед собой по потрескавшимся плитам пола две дребезжащие каталки с ремнями для фиксации.

Сова небрежно сбросил девочку на одну из каталок, где ее немедленно развернули вверх лицом, затянули три ремня поперек тела и только после этого вытащили кляп.

— Папа… — тут же пискнула девочка. Мужчина на плече Пауля дернулся, но не издал ни звука.

Пауль торопливо сгрузил свою ношу на вторую каталку и обратился к одной из врачей, склонившейся над девочкой:

— Ребенок предположительно здоров. Куда вы ее определите?

Врач вскинула на него изумленный взгляд.

— А вам-то что? Знакомая ваша? — и она подозрительно прищурилась. Всякие намеки на личные связи с пациентами тут, мягко говоря, не приветствовались.

— Нет-нет, — поспешил откреститься Пауль. — Просто жалко ее стало, если честно. Маленькая еще…

— Понятно, — улыбнулась врач, и Пауль снова невольно вспомнил девушку-Святую. Хоть нижнюю часть лица той и скрывала повязка, по глазам всегда можно было понять, когда она улыбалась — доброжелательно и слегка насмешливо. А здесь — судя по голосу, губы растянуты в улыбке, но в глазах — холод скальпелей и режущая белизна больничных потолков. — В первый раз семью с ребенком задерживаете?

— Д-да, — пробормотал Пауль, отводя взгляд. — В первый.

— Правилами запрещено навещать пациентов, вам это прекрасно известно, — теперь холод хирургических инструментов отчетливо слышался и в голосе усталой женщины-врача, — но если уж вам так надо знать — определим ее в триста седьмую. Там пока свободно.

— Спасибо, — Пауль кивнул и как-то боком отошел от каталок, мельком покосившись на напарника, который увлеченно беседовал с дежурным и, похоже, не слышал этого разговора. Пауль очень на это надеялся, во всяком случае.