Замена объекта

Ну наконец-то! А я уж было подумал, что новый начальник так и не узнает о наличии этих документов. Самому говорить было как-то неловко, а ведь именно из них, а вовсе не из паспортов видно, как и что делает участковый. Паспорт - он и есть паспорт, его можно вообще один раз заполнить и больше не обновлять, никакой проверяющий не заметит, что сведения давно устарели, если, конечно, предварительно не изучал участок. Только сам участковый и будет знать, что данные из паспорта годятся лишь покойнику на припарки, больше от них толку никакого. А вот рабочая тетрадь и журнал обращений и приема граждан - совсем другое дело, в них отражена повседневная работа, горячая, живая, и по ним знающий человек сразу все поймет. Валька был знающим, именно поэтому он меня покрывал и все мне спускал с рук.

- Вот смотрите, Сергей Александрович, - Семенов раскрыл перед начальником журнал, - видите, сколько людей приходят к Дорошйну на прием? И не только в приемные часы, а практически ежедневно обращаются от пяти до десяти человек. Обычно участковые устанавливают время приема по два часа три раза в неделю, а Дорошин ведет прием ежедневно, потому что население участка его знает и ему доверяет. У Дорошина на протяжении последних пяти лет самый низкий в округе показатель преступлений на бытовой почве, потому что он активно занимается профилактической работой…

Валька сел на своего конька, за годы совместной работы он выучил наизусть все способы, которыми можно отмазать меня от выволочек. Он вошел в такой раж, что даже не заметил, как открылась дверь и в кабинете появился Иван Хвыля.

- Товарищ майор, разрешите обратиться?

- Да?

Данилюк поднял голову. Семенов умолк, посмотрел на гостя и радостно улыбнулся:

- Здорово, Ваня.

- Привет, Петрович.

А они, оказывается, знакомы… Ну надо же!

То, что произошло в следующие пять минут, заставило вздрогнуть даже меня, привыкшего к дурацким недоразумениям и розыгрышам вроде только что состоявшегося. Оказывается, на территории вверенного мне административного участка проживает фигурант по тяжкому преступлению - совершенному вчера вечером двойному убийству, и начальство Хвыли, узнав об этом, хочет, чтобы с данным фигурантом поработал именно я, а вовсе не оперативники, потому как я неоднократно оказывал квалифицированную помощь в раскрытии преступлений (ого!) и зарекомендовал себя как человек, хорошо знающий население (что правда, то правда) и превосходно умеющий получать информацию и добиваться нужного результата (ах ты, мать честная, а я и не знал). Это все были бюрократические эвфемизмы, за которыми стояла одна простая, как швабра, мысль: я (якобы) умею так разговаривать с людьми и столько всякого разного о них знаю, что мне они рассказывают даже то, что не рассказывают близким друзьям. А потому к фигурантам лучше всего подсылать именно меня, а не оперов, а уж когда я, участковый уполномоченный Дорошин, доведу человека до нужной кондиции и заставлю сказать все, что требуется, тогда и другие подключаются. И чего только о себе не узнаешь в рамках дружественной помощи! Послушать Хвылю, так мы с ним вместе сто тысяч преступлений раскрыли, и каждый раз я был на высоте, что и не преминуло отметить его руководство. Странно, что мне до сих пор не предложили занять должность министра внутренних дел.

- Вот, Сергей Александрович, письменный запрос от следователя. Мы надеемся, что вы не откажете и дадите распоряжение капитану Дорошину оказать нам содействие.

Майор Данилюк, само собой, не отказал. Но рожа у него, когда он покидал помещение моего околотка, была такая, что я не сомневался: он мне все это припомнит, и не один раз. Да ладно, бог с ним. Ну покричит на меня, ну выговор объявит, премии лишит, но не уволит же. Выговоров я не боюсь, их огромное количество в моем личном деле меня совершенно не пугает, потому что делать карьеру я не собираюсь, я хочу, сколько хватит сил и здоровья, заниматься именно тем, чем занимаюсь, и ничем другим, а это возможно только на должности участкового уполномоченного, так что никаких повышений и перемещений по карьерной лестнице мне не нужно.

Когда мы с Иваном остались одни, он придвинул стул, стоявший у окна, и основательно расположился за столом напротив меня.

- Значит, так, Игорь. Убиенная давеча Алла Сороченко является женой некоего Анташева, предпринимателя средней руки. Застреленный вместе с ней Николай Кузнецов - ее водитель-охранник. У Анташева была первая жена, эта жена родила ему сына Павлика, которому нынче двадцать один год. До недавнего времени Павлик проживал с мамашей, а месяц назад мама купила ему однокомнатную квартирку аккурат на твоей территории, в каком-то новом доме.

- Есть такой, - кивнул я. - Дальше.

- А дальше тот свидетель, который видел, как Кузнецов выходил из машины и разговаривал с каким-то парнем, дал примерные приметы и описание одежды, и по этим приметам господин Анташев опознал своего сына Павлика. Чуешь, к чему дело идет?