Заметки из пекинской кофейни

Вчера за ужином друг рассказал мне, что его жена забрала младшего ребенка из детского сада, потому что там не работал воздушный фильтр. Некоторые школы вообще закрываются, когда официальный индекс загрязнения воздуха превышает 300. По данным ВОЗ, индекс выше 50 уже представляет собой серьезную угрозу для здоровья. Это губительный коктейль из угарного и сернистого газов и мельчайших взвешенных частиц (менее 2,5 микрон), который оседает у вас в легких и не выводится никаким образом. Эту песчаную взвесь вы буквально ощущаете на вкус, уже когда приземляетесь в аэропорту и снаружи начинает нагнетаться воздух – совсем не тот, который вы черпали из атмосферы на высоте 10 000 метров.

Если даже местные надевают маски – значит, ситуация на самом деле плохая. Должен сказать, я был слегка удивлен, когда увидел пекинца в маске и с сигаретой в руке. Помню, мелькнула мысль: как это работает? Какое из двух зол – меньшее?

– Сигареты отбивают вкус воздуха! – цинично заметил коллега.

Мистер Лян направляет хорошо отрепетированную и четко сформулированную атаку исключительно на местные власти, не способные навести хоть какой-то порядок: вредные выбросы с плохо управляемых заводов на востоке и северо-востоке города, низкокачественное дизельное топливо для растущего количества автобусов, избыток транспорта на улицах, пыль от строительства бесчисленных офисных комплексов и торговых центров, а также никудышная система регистрации автомобилей, позволяющая состоятельным людям иметь два номерных знака на одну машину, чтобы избежать объявленных «дней четных и нечетных номеров».

Это довольно своеобразное, но встречающееся в больших городах мира правило означает, что в одни дни недели здесь запрещено ездить на автомобилях с нечетными номерами, а в другие – с четными. Как будто это имеет значение! Кажущееся весьма причудливым и невыполнимым на практике, это требование поддерживается местным населением, которое, в общем, старается ему следовать. Те же, кто не слишком богат, либо просто не заботятся о чистоте номеров, предпочитая торговаться с полицейскими о «плате» за такую привилегию, либо любыми доступными средствами добывают себе второй номер, чтобы каждый раз, когда это необходимо, сунуть его под стекло.

Мистер Лян все больше распаляется – к нам уже присоединяются владелец кофейни и человек, который, могу поклясться, только что мыл окна. Все приходят к выводу, что «нужно что-то делать», что «власть» и «власть имущие» обязаны «прекратить это прямо сейчас». Такое ощущение, что я оказался в пабе, где-нибудь в моем родном Йоркшире, и обсуждаю, как снизить интенсивность движения по главной дороге нашего поселка.

Безликие бюрократы – предмет неприязни общества в любом уголке мира, и Пекин, подобно многим другим загрязненным городам современного Китая, – не исключение.

Наконец возмущение утихает, и появляется мой счет. Кажется, за все напитки плачу я. Некоторые вещи не меняются, где бы в мире вы ни оказались!

Глава 9. Юрист

Оливер Чжан – дитя нового Китая. Он родился в Ханчжоу и выучился на юриста в Китае, потом провел два года в Великобритании, получая последипломное образование в Ноттингемском и Эксетерском университетах, а после этого вернулся в Китай. Теперь, на четвертом десятке, Оливер – успешный пекинский юрист с десятилетней практикой. Но у него большие амбиции – он хочет идти еще дальше.

В Великобритании он влюбился.

– Я полюбил девушку с другими политическими взглядами, – задумчиво говорит он. – Моя подруга родилась на Тайване, в политической вотчине Чан Кайши. Это означало, что в нашей жизни всегда будет много трудностей. Я с материка, а у нее тайваньский паспорт. Помню, когда ей надо было возвращаться на родину, я провожал ее в аэропорту и не мог сказать ни слова. Мы очень любили друг друга, но не знали, увидимся ли еще из-за политических разногласий между Тайванем и материковым Китаем.

Вскоре после этого Оливер вернулся в родной город Ханчжоу. Молодые люди не теряли связи.

– В те дни (в 1990-е годы) я не мог звонить из дома за границу, поэтому она сама звонила мне почти каждый день.

В итоге трудности удалось преодолеть.

– Ее отец был против. Во время гражданской войны он сражался с коммунистами. Ему казалось, что дочь выходит замуж за врага. Помню, как он позвонил мне. После этого разговора ей было очень стыдно.

Однако они все равно поженились.

Сейчас у Оливера две маленькие дочери, которые живут с матерью на Тайване. Он привык месяцами находиться вдали от семьи, и, вероятно, это продлится еще как минимум год. Чтобы сделать карьеру, он вынужден был провести около пяти лет в Шанхае, а потом еще столько же в Пекине, работая в международной юридической фирме. Он говорит на безупречном британском английском, а не на неопределенном «среднеатлантическом», который часто можно услышать от англоговорящих китайцев, учившихся в США или у американских преподавателей в Китае.

Оливера волнует вопрос образования и воспитания дочерей.