Заметки на полях книги «Есть ли будущее у капитализма?»

Самое первое, что предпринимает Г.Дерлугьян для ответа на этот вопрос — он отказывается рассматривать российскую революцию как историческую случайность, аномалию или результат злокозненных действий отдельных личностей. Притом отказывается не потому, что ему не нравится такой подход, а потому, что он прекрасно понимает, что всякая историческая случайность тысячами нитей связана с исторической необходимостью. Притом, нужно отметить, что эту связь он показывает весьма грамотно, привлекая к рассмотрению вопроса такую философскую категорию как возможность. Уже другой вопрос, что называет он ее «структурной возможностью», но здесь мы не будем останавливаться на этом моменте по двум причинам — потому, что мы уже пробовали дать критику недостатков системного подхода в истории, рассматривая точку зрения на капитализм основателя миросистемного анализа И.Валлерстайна[8–9], и потому, что в данном случае это не очень важно: слово «структурной» можно просто пропустить, и позиция Дерлугьяна от этого нисколько не пострадает. Намного тревожнее то, что зачем-то в свой анализ Дерлугьян включает всякого рода словечки из лексикона геополитики (ведь нельзя же забывать, что геополитика была признана официальной наукой третьего рейха,[8-10] и вряд ли этот факт мог быть единственной случайностью, за которой не стояла определенная историческая необходимость), но в данном случае мы абстрагируемся и от этого обстоятельства. В первую очередь для того, чтобы сосредоточиться на том, что можно считать «рациональным зерном» подхода Г. Дерлугьяна.

Итак, цитирую:

«Первичный коммунистический прорыв, случившийся на обломках Российской империи в 1917 году, был результатом невероятного стечения исторических обстоятельств… Это не значит, что большевистская революция была какой-то аномалией. Исторические случайности такого рода на самом деле реализуют скрытые до тех пор новые структурные возможности, возникающие в кризисные моменты из-за разрушения прежних ограничителей. Бешеная энергия и историческая дальновидность выдающихся личностей истории… возникают в переломные моменты в зависимости от изменчивых структурных возможностей и невозможностей, усиливая в ту или иную сторону личные качества и последствия индивидуальных действий людей, оказавшихся на пике событий…

При внимательном рассмотрении становится понятно, что провидцы и окрыленные внезапной удачей «люди действия» неизменно оказываются теми, кому довелось более или менее случайно обнаружить новые возможности и, ощутив первые успехи, взяться с многократно усиленной эмоциональной энергией за превращение возможного в действительное»[8-11].

Цитата, конечно, получилась длинноватая, но она того стоит. Ведь в ней центральной идеей оказывается именно та идея, которой обычно так не хватает всякой современной социологии — идеей того, что связующим звеном между возможностью и действительностью служит определенная совокупность действий людей по превращению первого во второе. Соответственно, основной задачей науки об обществе, если она не желает оставаться просто описательной наукой, а хочет, как и любая другая уважающая себя наука, найти себе практическое применение, оказывается задача определения именно тех исторических возможностей, которые имеют шансы при данных обстоятельствах (именно при данных конкретноисторических обстоятельствах, потому что абстрактно превратиться в действительность могут все возможности) превратиться в действительность. Также очень важной задачей науки об обществе оказывается задача определения того, «с чего начать?», поскольку «окрыляет» не абстрактная возможность, а «успехи» на пути превращения ее в действительность, и в этом Г. Дерлугьян абсолютно прав. Уже другое дело, что эти успехи должны быть не просто «внезапными», но и систематическими, хотя каждый из них, взятый сам по себе, может быть и весьма скромным.