Заметки на полях пиджака

Сочинённые этими авторами фантасмагории никак не могут подойти под лифшицианское определение реализма. По Лифшицу любое искажение реальных форм действительности в литературном произведении – это отступление от реализма.

Разумеется, все мы знаем, что великанов не существует, что лошади не разговаривают, а медведи не становятся губернаторами. В своих книгах вышеназванные авторы зверски искажали реальную действительность, создавая на страницах своих книг уродливые гротескные миражи.

Однако же Лифшиц относит их к реализму.

Однако же ещё интереснее здесь то, что таких авторов как Эмиль Золя, Луи-Фердинанд Селин, Джек Керуак или Чарльз Буковски – Михаил Александрович упорно отказывается считать реалистами.

Так, Золя он исключил из числа классиков за то, что он, дескать, описывает жизнь отстранённо, с претензией на беспристрастность. К тому же в его романах так много грубых сцен…

Да, что касается грубых сцен. Поучая писателей-натуралистов, Лифшиц говорит, что настоящий художник не должен выводить откровенные сцены в своих произведениях. В пример своим современникам Михаил Александрович ставит целомудренное по его словам древнегреческое искусство.

Тут нужно сделать важное замечание. Лифшиц был большим знатоком искусства античных эллинов. Более всего он интересовался греческими вазами. Ну, а кто не знает, сколь откровенные сцены подчас на этих вазах изображались.

Очевидно, давая поучения писателям натуральной школы, этот человек лицемерил.

Селин, Керуак, Буковски, Сэлинджер, Хэмингуэй и прочие подобные авторы также не признаются Лифшицем за реалистов. Обоснование простое: их произведения будто бы лишены морали, насыщены человеконенавистнической идеологией, пропитаны пессимизмом и ницшеанством, изобилуют извращёнными эротическими сценами, восхваляют грубую силу и невежество.

Впрочем, что там Керуак?! Для Лифшица даже Михаил Шолохов – и тот проклятый натуралист, подражатель Золя, безыдейный позитивист и эпигон.

Возникает очевидный вопрос: если всех этих людей отнести к реалистам нельзя, – кого же тогда можно?

На этот вопрос Лифшиц отвечать не спешит. Список одобренных авторов оказывается гораздо более коротким, нежели список авторов запрещённых. Образцовыми реалистами названы Томас Манн, Анатоль Франс и Андрей Платонов.

Думаю, любой читавший «Чевенгур» и «Котлован» человек понимает, насколько далёк последний из приведённых здесь авторов от социалистического реализма да и от реализма вообще). Платонов – типичный модернист. Оспаривать это было бы бесполезно.

Про Томаса Манна я здесь писать подробно не буду (статья у нас и так выходит немаленькая). А вот про Франса сказать необходимо.

В качестве образцово реалистического произведения Лифшиц приводил книгу именно этого французского писателя. Речь идёт о романе «Восстание ангелов».

Сюжет этого произведения довольно прост. В доме одворянившегося буржуа д'Эпарвье творится что-то странное. Из огромной семейной библиотеки постоянно пропадают книги. Вскоре выясняется, что ответственность за пропажу несёт некий Аркадий – ангел-хранитель беспутного сына главы семейства. Этот самый ангел начитался в библиотеке древних книг и теперь решил восстать против господа-бога. Он оставляет дом д'Эпарвье, находит здесь, на земле, падших ангелов, и вместе с ними начинает готовить восстание.

Демоны изображаются главными положительными героями. Это добродетельные существа, несущие радость и надежду людям. Сатана напрямую отождествляется с Дионисом. Напротив, христианский бог предстаёт одержимым кровью невежественным чудовищем.

Подготовка к восстанию идёт полным ходом. Изготовляются бомбы и листовки, закупаются электрофорные машины. Наконец, всё готово: ангелы выстроились и собираются штурмовать небо.

За одну ночь до планируемого восстания Сатана видит вещий сон: демоны побеждают, но после победы они сами становятся такими же злыми и жестокими тиранами, какими до этого были прислуживавшие богу ангелы. Дьявол сам занимает место бога, делается таким же злым и жестоким, каким был до этого его предшественник.

Сатана в ужасе просыпается. Он отказывается поднимать восстание и решает, что бесам необходимо остаться на земле. Они должны и дальше помогать людям, а не рваться к власти над небом.

На этом книга заканчивается.

Думаю, вы без труда оцените то, насколько всё-таки реалистичен этот роман Франса. Честно говоря, всё это не тянет даже на магический реализм. Книга имеет многие черты городского фэнтези.

Конечно, во времена Франса последнее не сложилось ещё как жанр. Однако же многие черты его уже наблюдаются в работе известного французского автора.

Честно говоря, по своему духу роман очень похож на «Благие знамения» Терри Пратчетта.