Заметки о Николае Кладо

В то же самое время этой проблемой занимался вице-адмирал Степан Осипович Макаров – флотоводец и видный военно-морской теоретик. В 1897 году Макаров опубликовал капитальный труд «Рассуждения по вопросам морской тактики». Любопытно, что адмирал Макаров рассуждал о тактике, а лейтенант Кладо взялся за исследование проблем стратегии, то есть обратился к высшей области военно-морской науки, к которой смели подступить немногие. Стратегическим мышлением обладают единицы. Тем более мышлением, способным обобщить имеющийся опыт всех предыдущих войн, переработать его и превратить в научную систему.

Путь Николая Лаврентьевича Кладо был не из лёгких. После ряда публикаций в газете «Новое время», считавшейся оппозиционной, Кладо был уволен со службы, затем восстановлен. Он читал лекции в Морской Академии, в Крондштадтском морском собрании, в обществе ревнителей военных знаний…

Когда во время войны 1914 года русская армия стала нести колоссальные потери, председатель Государственной Думы направил записку на имя императора. В той записке было сказано: «Высшее командование не считается с потерями в живой силе и не проявляет достаточной заботливости о солдатах.» сказано также, что «высшее командование не умеет или не может организовать крупную операцию, а также не имеет единообразных методов обороны и нападения».

Но разве это было новостью? Кладо твердил об этом на протяжение многих лет, доказывал необходимость развития стратегического мышления, предупреждал о катастрофических последствиях метода «проб и ошибок» на войне. «Сбивчивость в исследовании в области военных явлений главным образом вызывается тем, что, во-первых, между элементами этих явлений и самими явлениями не существует точных доказательных соотношений, как это имеет место в математике… Единственный доказательный опыт – это война, но мы не руководим этим опытом, как это делается в естественных науках, а только наблюдаем его. Время, обстановка и течение этого опыта ни в коей мере от нас не зависят, и, понятно, не могут зависеть. И никто не возьмёт на себя даже пожелания возможности такой зависимости – война слишком серьёзное и страшное явление, чтобы даже тень её могла быть вызвана для опыта».

В марте 1917 года Кладо был избран начальником академии. В 1919 году он скончался. Постепенно его имя забылось, его идеи словно растворились. Почти все его ученики погибли в годы сталинских репрессий.

И вот понемногу о нём начинают вспоминать. Но теперь, когда понятие «стратегическое мышление» стало вроде бы само собой разумеющимся, а Кладо признан основоположником военно-морской науки, может возникнуть новый крен, как это нередко происходит в тех случаях, когда кого-то начинают чрезмерно превозносить.

В одной из своих центральных работ, которая называется «Ведение в курс истории военно-морского искусства», Кладо приступил к серьёзному обсуждению вопроса о том, почему Россия потерпела сокрушительное поражение в русско-японской войне. Его ответ звучит как приговор: русская армия не умеет воевать. Не в том смысле, что солдаты не умеют пользоваться оружием, а что у русского народа есть «характерная черта, вошедшая и в традиции – пренебрежение к той части военного искусства, которая заключает в себе уменье предвидения, заблаговременной подготовки и руководительства». Не относится ли это впрямую к нашим военным, застрявшим в Чечне, а в былые времена увязшим в Афганистане? Этот же вопрос относится и к политикам, ибо война и политика неразделимы.

Но в этой же работе Кладо подходит в вопросу о победе и с другой стороны. В качестве мерила «способности побеждать» Кладо выводит ненависть, очень тщательно обосновывая эту позицию высказываниями многих видных военных деятелей. Вот цитата: «Джен считает, что степень стремления в народе к победе к истреблению своего противника выражается в личной живой ненависти к нему… Знаменитый адмирал Нельсон говорил, что хороший английский офицер должен ненавидеть француза, как самого чёрта. Это было грубо, но говоря так, Нельсон только показывал своё понимание сущности дела… Способность побеждать является следствием личной ненависти к врагу. С наибольшей силой это качество проявляется в том случае, если ненавистью пропитан весь народ, но хорошо, если ею воодушевляется хотя бы только военное сословие. И мне думается, нет у нас этой ненависти, а потому нет у нас настоящей способности побеждать».

Высказывая эту мысль, Николай Кладо забывает, к сожалению, что мы не англичане и не французы, не японцы и не германцы. Мы – Россия. Нам ненависть не нужна. Мы достаточно велики, чтобы жить без ненависти. Ненависть нужна только малым странам и малым народам, ибо у них всегда обострено до болезненности чувство собственного достоинства. Малые народы полны национальных амбиций, им надо противопоставлять своё собственное «Я» другим народам, чтобы не раствориться в них, сохранить своё лицо. Россия настолько велика и многолика, что она не может взращивать в себе ненависть, иначе она передерётся внутри себя.