Заметки о прозе Пушкина

<4>

Крестьянский бунт. – Помещик пристань держит, сын его.

–

Мятель – Кабак – Разбойник вожатый – Шванвич ст<арый> Молодой человек едет к соседу, бывшему воеводой – Марья Ал<ександровна?> сосватана за племянника, которого не любит. М<олодой> Шванвич встречает разбойника вожатого. – Вступает к Пугачеву – Он предводительствует шайкой – Является к Марье Ал. [Вешает] Спасает семейство, и всех.

Последняя сцена. – Мужики отца его бунтуют, он идет на помощь. – Уезжает – Пугачев разбит – Молодой Шванвич взят – Отец едет просить Екатерину. – Орлов – Дидерот – Казнь Пугачева. <1833–1834> (Пушкин, т. IV, стр. 592.)

«Дидерот», упомянутый в конце плана, жил в Петербурге с сентября 1773 г. по конец февраля 1774 г.

Пушкин знал записки княгини Дашковой, в которых приведен ее спор с Дидро о рабстве крестьян.

Поэтому предполагали даже, что Дидро должен был быть введен в повесть не для того, чтобы высказывать свои мысли, а для того, чтобы дать возможность Дашковой высказать свои сентенции: «просвещение ведет к свободе; свобода же без просвещения породила бы только анархию и беспорядок».

Эти сентенции будто бы были очень близки и Пушкину и совпадают с сентенциями Гринева.

Думать, что в произведении, основанном на конфликте 1762 г., Пушкин будет солидаризироваться с Дашковой, значит чрезвычайно неконкретно понимать строение литературного произведения.

Кроме того, сентенции в «Капитанской дочке» принадлежат не Пушкину, а Гриневу.

У Пушкина же все время есть снисходительно-пренебрежительное отношение к Гриневу.

Гринев – это не Дубровский, а своеобразный Белкин. «Капитанская дочка», как я уже говорил, по своим стилистическим особенностям могла бы печататься рядом с «Историей села Горюхина».

Переходим к анализу последних планов «Капитанской дочки».

<4>

Башарин отцом своим привезен в Петербург и записан в гвардию. – За шалость послан в гарнизон. – Пощажен Пугачевым при взятии крепости, [произведен им в капитаны и отряжен] с отдельной партией в Симбирск под начальством одного из полковников Пугачева. – Он спасает отца своего, который его не узнает. – Является к Михельсону, который принимает его к себе; отличается против Пугачева – принят опять в гвардию. – Является к отцу в Москву – идет с ним к Пугачеву.

[Старый комендант отправляет свою дочь в ближнюю крепость]

[Пугачев, взяв одну, подступает к другой – Башарин первый на приступе]. [Требует в награду]

<1833–1834>

<5>

Башарин дорогой во время бурана спасает башкирца (le mutil'e»). Башкирец спасает его по взятии крепости. – Пугачев щадит его, сказав башкирцу – Ты своею головою отвечаешь за него. – Башкирец убит – etc.

<1833–1834> (Пушкин, т. IV, стр. 592–593).

Башарин, упомянутый в этих планах, лицо историческое.

Взяв Ильинскую крепость, Пугачев призвал к себе офицера. Вот что пишет об этой сцене Пушкин в «Истории Пугачевского бунта»:

«Ему представили капитана Камешкова и прапорщика Воронова. История должна сохранить сии смиренные имена. – Зачем вы шли на меня, на вашего государя? спросил победитель. – «Ты нам не государь», отвечали пленники: «у нас в России государыня императрица Екатерина Алексеевна и государь цесаревич Павел Петрович, а ты вор и самозванец». Они тут же были повешены. – Потом привели капитана Башарина. Пугачев не сказал уже ему ни слова, велел вешать и его. Но взятые в плен солдаты стали за него просить. Коли он был до вас добр, сказал самозванец, то я его прощаю. И велел его так же, как и солдат, остричь по-казацки, а раненых отвести в крепость» (Пушкин, т. V, стр. 320).