Заметки о русском (сборник)

Сохранение исторических ландшафтов – одна из задач всеобщего, всенародного дела охраны памятников. И одна из наиболее осуществимых, поскольку для этого требуется только одно: оградить подобные ландшафты от бездумной, близорукой застройки. В преддверии исполняющегося в 1988 году тысячелетия русской культуры мы уже потеряли вид на Днепр в центральной части Киева. Медленно и неуклонно теряется замечательная первозданность Ферапонтова, давно требующего создания здесь обширного архитектурно-художественного и природного заповедника. Нельзя допустить и окончательной порчи новгородских ландшафтов. Сохранение подобных исторических зон – не прихоть чудаков, желающих приостановить ход истории, а настоятельная необходимость, наша национальная задача. Выдающийся педагог К. Д. Ушинский высказал в свое время очень простую и правильную мысль: «Я вынес, – говорил он, – из впечатлений моей жизни глубокое убеждение, что прекрасный ландшафт имеет такое огромное воспитательное влияние на развитие молодой души, с которым трудно соперничать влиянию педагога». А другой великий русский человек, Петр Ильич Чайковский, сказал так: «Восторги от созерцания природы выше, чем от искусства». Природа беззащитна, и уродовать ее так же безнравственно и преступно, как избивать ребенка или старика. Если в нас еще сохраняется совесть и чувство национального достоинства, если мы не на словах, а на деле любим свою Родину, нужно принимать немедленные меры против тех, кто уничтожает лучшее из созданий нашего мира – природу и один из самых величественных памятников отечественной и мировой культуры – Великий Новгород.

На этом кончается длинное письмо новгородцев, написанное в 1987 году. Хотя оно длинное и написано не сегодня, о нем не следует забывать. Многие проблемы остались теми же или будут вновь и вновь возникать со сменой руководителей. Соблазн забывать ошибки и повторять их вновь и вновь в почти неизмененном виде всегда очень велик. У ошибок тоже есть «традиция». Есть свои «традиции» и у простого невежества.

* * *

«Мне пришлось говорить на Ярославщине со многими руководителями местных отделов культуры. Однако искренней заинтересованности в судьбе обременительного, хотя и славного наследства, которое досталось Ярославщине от прошлого, я не встретил почти ни у кого.

Товарищ из областного отдела культуры жалобно сказал:

– К глубокому сожалению, время сохранило на Ярославщине очень мало памятников гражданской архитектуры…

Можно очень многое возразить этому товарищу. Можно отослать его к популярным изданиям по истории древнего ярославского искусства, где он почерпнет несколько азбучных истин. Но еще уместнее припомнить в связи с этим блестящее высказывание покойного польского юмориста о том, что людям, не имеющим отношения к искусству, лучше не иметь к нему отношения. Однако этот товарищ имеет. И самое непосредственное. И другие, ему подобные, тоже имеют. Один из них вынашивает идею о том, чтобы снести как можно больше ярославских памятников, а потом все средства бросить на какой-нибудь один. Другой с облегчением сказал мне, что Рыбинское море затопило, к счастью, очень много церквей: „И так у нас в области больше, чем в других областях. Стыдно перед товарищами“. Третий сказал раздумчиво, когда мы проезжали с ним в автобусе мимо церкви в селе Крест:

– Эту мы скоро снесем. И построим тут небоскреб, восьмиэтажный дом.

Здесь добавлю только, что церковь эта в десятке километров от Ярославля, кругом полно пустырей, и кому там нужен первый ярославский небоскреб, да еще на месте старинного храма, – это уж и совсем понять невозможно.

В начале прошлого века… Бетанкур предложил разобрать Ростовский кремль и построить из этого кирпича гостиный двор в Ростове. Последняя книжка о Ростове, как и прежние издания, заслуженно клеймя этого человека с нерусской фамилией, замечает, что он „не оценил национальной красоты ансамбля“. Наверняка не оценил. Однако потом было много других людей с исконно русскими фамилиями, которые разбирали древние угличские и переславские храмы… Эти люди, не понимавшие ни искусства, ни традиций, громили древние здания в Ростове, Великом Устюге, Ярославле. Они всегда ссылались на насущные задачи, на текущий момент и потребности настоящего, иногда даже будущего. Это их имел в виду Пушкин, говоря: „Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь перед одним настоящим“» (Из книги Б. М. Носика «По Руси Ярославской». – М., 1968, с. 116–117).

Знаменитый финский архитектор Сааринен жил в детстве в Гатчине. Его отец был там пастором в финской кирке. Великолепная гатчинская архитектура, может быть, воспитала его?

Дело не только в том, что Александровская колонна на Дворцовой площади – самый большой монолитный монумент в мире: не перестаю удивляться ее красоте – красоте пропорций ее самой и соотношению размеров статуи, постамента, колонны и площади и т. д. Монферран – великий архитектор.