Заметки о русском (сборник)

Вл. Набоков о действии хорошего стиля: «не столько грамматически, сколько ароматически».

Не люблю глупо претенциозного языка многих искусствоведов, изощряющихся в разных «красивостях». Вспоминается – «О друг мой, Аркадий Николаич! – воскликнул Базаров, – об одном прошу тебя: не говори красиво». И тем не менее у очень талантливых искусствоведов есть и в этом искусственном языке свои удачи. В каких-то работах Е. Ф. Ковтуна я читал о ксилографии Фаворского: «черное у него помнит, что было куском», «не плоскостное изображение, а уплощение», «штихель вспахивает», «мыслить в материале». Вспомнил: это у меня запись из превосходной статьи Е. Ф. Ковтуна «Плоскость и пространство» (журнал «Творчество», 1964).

Терминология охотничья, военная, морская – удивительно меткая. См. «Записки мелкотравчатого» Дрианского и рукопись охотничьего словаря, которую передали наследники в Институт русского языка АН СССР.

В кавалерии не оркестр, а «хор трубачей».

Острые шпоры назывались «строгие шпоры».

Слово в его одиночестве сильнее слова, перегруженного дополнительными определениями. «Я вас люблю» – сильнее, чем если сказать – «я вас очень люблю». Можно сказать при встрече «привет!». И это будет серьезно. Но произнести «горячий привет» – почти насмешка.

Л. Я. Гинзбург приводит такой пример из стихов Н. А. Заболоцкого:

На службу вышли Ивановы
В своих штанах и башмаках.

Эти стихи вызывающи по своей энергии. Но, замечает Л. Я. Гинзбург, «если бы, скажем, в серых штанах, уже ничего не было бы удивительного; энергия слова здесь именно в отсутствии эпитета» (Воспоминания о Н. Заболоцком. М., 1984, с. 149).

По образцу слов «аспиранты», «докторанты», «лаборанты», «адъютанты» можно создать слово «чертанты» (служители и ученики черта). Наверное, у чертантов есть и аксельбанты.

Характерные ошибки в современном русском языке: зажарил яичницу, пожарил картошку.

Ребенок о царапающемся котенке: «Я его люблю в другой комнате».

Подходит мальчик к «чужой тете», несущей яблоки: «Я люблю яблочки». Тетя отвечает: «Придешь домой – мама тебе даст». Мальчик: «Нет, я сейчас люблю яблочко».

Я сижу в саду без рубашки. Подходит Бобик: «Ты почему голый?» Объясняю: жарко. Он тянет свою рубашечку и говорит: «А я под рубашкой голенький».

В языке петербургской интеллигенции было очень много иностранных слов прежде всего потому, что были некоторые явления быта и просто блюда, заимствованные у немцев и англичан, но прежде всего у немцев: «фрыштыкать» (завтракать), «арме ритер» (сладкая яичница с вымоченной в молоке булкой), «шарлотка» (обычно с яблоками), «форшмак» (особая запеканка из картофеля с селедкой) и пр.

Довольно много было полужаргонных словечек полусветской молодежи: «жолимордочка» (хорошенькая девица), «бакфиш» (девочка, становящаяся барышней), «шармёр» (светский очарователь). Эти и другие слова воспринимались и произносились как русские. Однако было принято пересыпать русскую речь французскими выражениями. Это не совсем то, что подразумевалось под смесью французского с нижегородским. Смесь та была стародворянской, принятой среди людей, хорошо говорящих по-французски, но к русскому языку привыкших от нянюшек и дворовых мальчишек, с которыми эти баре играли в детстве. «Смесь» петербургская была другой, в других пропорциях и по другим причинам (вернее, с другим назначением). Было много понятий, которые плохо передавались по-русски (даже на хорошем, интеллигентском русском языке), и эти понятия привычнее было определять французскими словами, произнесенными именно как французские слова: «faire des conquêtes» (одерживать любовные победы), «fausse pruderie» (ложная стыдливость), «prude» (недотрога, «чистоплюйка»), «une soirée dansante» (в вульгарном варианте по-русски – «танцулька», или «une sauterie»), «talents de société» (талант веселить, развлекать общество), «beaux esprits» (острословие), «á la longue» (со временем), «distingués» (изысканные), «le mot pour rire» (смешные замечания на заседаниях, делать которые вменялось в обязанность председательствующему), «grand seigneur» (большой барин). Или немецкие: «Abendbrod» (ужин).

Для петербургского языка. Обгонять на своих санях другие на Невском называлось «обжигать».

В дореволюционное время слово «фронт» означало только строй солдат. Сообщения же с фронта военных действий назывались «сообщениями с театра военных действий».

Не было слова «продукты» в современном смысле этого слова, а говорили «провизия». На рынке (на юге – на базаре) покупали провизию. Для армии закупали провиант.

Говорили – «скурильность»: грубое шутовство, пошлость, жалкое паясничанье.