Заметки по пастырскому богословию

Другой, противоположной крайностью является недооценка человеком своего сана и положения священника, как бы нечувствие к своему священству. В этом случае сознание сосредотачивается на человеческой только стороне жизни. Результаты бывают разные, в зависимости от личных особенностей. Чаще всего это проявляется в том, что обычно называют обмірщением человека-священника, когда основными стимулами жизни становятся или устройство своего земного благополучия (наживательство), или продвижение вверх по иерархической лестнице (карьера), но лишь в ее обычных человеческих проявлениях, а не в том виде, который мы отметили как специфически пастырская гордость. Обмірщенный священник не делает из себя «кумира», «пророка», «прозорливца», «старца» и т.п. Более того, он искренне презирает собратьев, страдающих уклонением в такую крайность. Человек-священник считает себя священником только за Богослужением и в иной церковной обстановке, попуская себе в личной жизни жить по законам и стихиям «міра сего» (как все). Внутренним оправданием для него служит ложное представление, что он, в конце концов, тоже человек, «и ничто человеческое ему не чуждо»... Иногда это воспринимается им чуть ли ни как смирение, хотя, конечно, никакого смирения здесь нет. Как правило, священники в таком состоянии вынуждены лицемерить и вести себя на людях «как подобает», избегая таких поступков, которые могли бы привести к скандалу. Однако многие из них бывают способны сотворить все, что угодно, если будут уверенны в безнаказанности со стороны людей. Состояние бесчувствия к своему священному сану постепенно приводит многих к человекоугодию, крайнему малодушию перед «сильными міра», беспринципности, двоедушию, способности на предательство и подлости. Все это способствует развитию маловерия и потере страха Божия.

Бесчувствие к своему священству может проявляться и в служении человека-священника плотским страстям, в нравственной распущенности. Самооправдание здесь то же самое, что и в состоянии обмірщения. В состоянии распущенности человек-священник понимает, что его поведение слишком одиозно, чтобы можно было рассчитывать на уважение (и большие приношения) прихожан, или на карьеру, и потому тоже не делает из себя «кумира» и тоже принимает это за смирение. Но в этом состоянии, после грехопадений, элемент смирения и в самом деле может присутствовать в душе, однако он слишком слаб, чтобы стать импульсом к решительному возрождению и, напротив, часто используется сознанием как аргумент в пользу продолжения бездуховной жизни.

И обмірщение и нравственная распущенность могут быть определены также, как «закваска саддукейская» (неверие в воскресение мертвых, бессмертие души и ответ за свою жизнь пред Богом), от которой тоже предупреждал Христос своих учеников.

Давно замечено, что, хотя демонические силы все так или иначе внутренне связаны между собой, тем не менее в своих конкретных действиях они выступают как бы определенными парами. Так, демон сребролюбия непосредственно ходит «парочкой» с демоном предательства, демон блуда ведет с собой демона убийства (напрасный гнев, раздражительность, склонность к тяжким оскорблениям других людей), а там где винопитие, там спутники его — уныние и отчаяние.

В некоторых случаях, когда в человеке-священнике еще не угасла совесть, нравственная распущенность может вызывать в нем отвращение и сильное желание избавиться от порочных склонностей. Однако, если его сознание не готово к восприятию крестного сочетания высоты пастырского служения с личным человеческим ничтожеством, то начинаются мучительные «шатания» из одной крайности в другую. От саддукейской распущенности — к фарисейству пастырской гордости, от нее — снова к распущенности.

Обе противоположные крайности, как видим, едины в том, что они суть — следствия неправильного пастырского самосознания и часто обусловлены нарушением канонических правил при рукоположении. Едины они также и в том, что равно приводят священника к немилосердию по отношению к людям и к неверному восприятию Церкви. Церковь в таких случаях воспринимается сознанием только как поприще, где человек может «себя проявить», или как источник доходов и возможностей для разного рода самоугодия (в чем бы оно не состояло, — в душевном или плотском услаждении). Священники, находящиеся в этих состояниях становятся нечувственны к Истине, могут легко улавливаться в любые лжеучения и ереси.