Заметки с выставки (ЛП)

Было странно получить что-то от нее и при этом ее самой не было рядом, чтобы сказать «спасибо». Энтони смотрел на него, будто ожидая чего-то еще, так что Гарфилд положил открытку обратно в специальный конверт и сказал, что уберет со стола, пока Энтони будет купать Морвенну. Она достигла той точки, когда была уже настолько уставшей, что, возможно, уснула бы от собственных капризов.

Вскоре из ванной комнаты послышались обычные всплески и вопли — она ненавидела, когда ей моют волосы, особенно если это делал Энтони, у которого, как правило, мыло попадало ей в глаза, и он не понимал, что она имела в виду, когда говорила, что волосам больно. Гарфилд отнес ранец и картину к себе в комнату. Он попробовал сложить в ранец книги и ручки и прочее, после чего ранец, по крайней мере, стал выглядеть не таким новеньким.

Он вынул картинку и установил ее посередине короткой каминной полки, где она красиво светилась на фоне белой краски. Но ему было не по себе. Уж слишком уязвимой она была и слишком ценной. Он оставил там картинку для собственного вдохновения, пока писал Рейчел благодарственное письмо, рассказывая ей все новости, о которых не мог рассказать, пока выпендривался на качелях, а она была занята с Хедли, Морвенной и Энтони.

Пока он писал, он представлял ее в виде огромной женщины-пряника, а все остальные, как маленькие собачки, откусывают от нее кусочки. Неудивительно, что она больна. Они должны научиться не есть ее все вместе и сразу. Они должны научиться этому, чтобы спасти ее.

Много времени ушло на то, чтобы переписать письмо. Ведь оно в итоге оказалось довольно длинным. Он засунул картинку обратно в конверт и спрятал в своем столе для надежности. Когда она вернется домой, когда она выздоровеет, он спросит ее — разрешит ли она вставить картинку в подходящую рамку. Он осторожно выберет момент, когда спросить.

НАБРОСОК С НАТУРЫ: ДЖОШ МАКАРТУР

(1959)

Карандаш на бумаге

Этот изысканный набросок является одним из нескольких рисунков с натуры или из журналов, которые подросток Келли включила в свое портфолио, подавая документы в художественную школу. Неудивительно, что колледж искусств Онтарио безоговорочно предложил ей место и — как свидетельствуют материалы приемной комиссии — полную стипендию. Вдвойне печально, что все остальные рисунки из представленного пакета были уничтожены ее матерью как непристойное доказательство поврежденного рассудка. Рисунок выполнен в уверенной манере — а ведь на тот момент она не получила никакого образования, помимо приличествующего благовоспитанной леди — но в наброске присутствует нечто гораздо большее нежели умение рисовать. То, как Келли распределяет свет на изображаемом человеке с прекрасно проработанной мускулатурой, одновременно придает ему эротический флер и предполагает уязвимость, скрывающуюся под его уверенностью в себе. Джош МакАртур, который позже стал ее зятем, был генеральным директором сети мотелей МакАртуров и оставался им до своей смерти в 2001 году.

(Из коллекции миссис Джош МакАртур)

Молодой швейцар взглянул на монеты, которые она вложила ему в руку. «Спасибо, — сказал он. — Большое спасибо», и ушел, оставив Винни задаваться вопросом, дала ли она слишком много чаевых, или недостаточно.

Она отмахнулась от беспокойства; она была иностранкой, так что ей позволительно ошибаться. Единственное, с чем она не могла примириться, так это с тем, что ее здесь постоянно и ошибочно принимают за американку, чего настоящий американец никогда бы не сделал.

Она расстегнула молнию на чемодане, и ей показалось, что одежда легонько вздохнула, избавившись от давления. Чемодан она взяла самый большой, тот самый, что Джош всегда брал в отпуск, когда они ехали вместе, но в котором ей вечно не хватало места. Укладывалась она из рук вон плохо, и имела слабое представление о том, как долго она здесь пробудет.

Она осмотрела свой номер и увидела, что у него такой же потрепанно благородный вид, что и на ресепшн отеля. Шторы выгорели на солнце, на потолке были пятна, и там, где она была бы рада мини-бару, стоял один из этих дурацких маленьких чайников, чайная чашка и пакетики с кофе. Если бы ей захотелось выпить, то пришлось бы наслаждаться этим на людях, внизу в одной из больших комнат, усеянных персонами, выглядевшими такими древними и так прочно обосновавшимися здесь, что она предположила, а не являются ли они постоянными обитателями, которых оставили там их родственники. Она слышала, что англичане так поступают.