Заметки Уходящего. (СИ)

…Артель, конечно, негодовала и слов, понятно, никто не подбирал – ни для охранников пруда, ни для ГДР и ФРГ в целом. Ведь внуки и правнуки победителей второй мировой войны, да ещё и на земле поверженных – ну, куда такое годится?! Ко всему прочему, поражение ведь не означает – сдаться на милость какому-то там сторожу муниципального водоёма (мы-то и проговорить это словечко не могли: муниципалитет, – не то, чтобы знать его значение), именно поэтому коллективный мозг артели лихорадочно работал, минимально, в двух направлениях: наследственной и исторической памяти. В каждом вредность закипала до состояния отомстить, согласно национальным традициям, и в каждом такое намерение отомстить утверждалось праведным деянием через контекст недавнего исторического прошлого. А уж как оно «выкрикивало» из этого же контекста нашими фантазиями, – точь-в-точь, как сочный здоровенный карп выпрыгивал из глубин пруда: решительно вызывающе! Наконец, месть обрела свой карательный предмет-вещество: ведро хлорки из солдатского туалета. О, это была ещё та эврика от мотострелка из Одессы, так как через госпиталь протекал ручей, впадавший в пруд!

Как только стемнело и солдатам медроты скомандовали «Отбой!», мотострелок …высыпал в ручей ведро хлорки. (И он, одесский «Кулибин», знал, что делал: в госпиталь попал самородком-членовредителем, глотнувшим щепотку щёлока, который прожёг дыру в его желудке, дабы по результатам медицинского заключения быть комиссованным на гражданку; правда, в этом он признался только одному мне, соседу по палате).

Так вот, рассвет следующего дня наступил гораздо раньше обычного. Фактически его организовали фонари охранников пруда, фары и проблесковые маячки полицейских машин. Лучи света ошалело бегали по воде, выдавая этим беспокойство собравшихся немцев. Поверхность водоёма была забита карпами – одни уже сдохли и отсвечивали брюшинным серебром, другие, налезая друг на друга, ещё боролись за жизнь, издавая при этом звуки, заглушавшие немецкую речь. Из-за забора картину случившегося и происходящего наблюдали лишь мы пятеро, члены рыбацкой артели, потому что рассчитывали на что-то подобное, оттого и не спали. Реванш состоялся, праведный гнев схлынул, и мы незаметно ретировались в свои палаты.

Что и как было после – теперь не суть важно. Для меня важно сейчас другое: не оказаться карповым семейством в пруду невоспитанных политиканов-реваншистов!

Этого же искренне желаю всем соотечественникам. Поэтому, и публично каюсь, чтоб ничья невоспитанность и невежество (ни эволюционистов-реформаторов, ни революционеров-демократов, ни реваншистов-националистов) не возжелали хлорки для мщения…

…Осень 1972 года, городок Кёнигсбрюк (ГДР).

«Камрады» (немецкие друзья) взялись построить нам новый клуб на месте старого. Это было одноэтажное здание из самана; использовалось ранее как конюшня (на стенах ещё висели и звякали на сквозняке металлические кольца для привязи…), а с какого-то там года, когда на эту территорию въехали советские стальные кони, являло из себя клуб танкового полка. Штаб, обговорив предложение немецких друзей, принял решение: оказать посильную помощь – снести клуб до прихода строителей-«камрадов». Короче, развалить, и вывезти строительный мусор – с глаз долой! Подобная миссия в те, советские, времена поручалась лучшим – лучшим был «мой» батальон, лучшей ротой в батальоне – рота, в которой я служил наводчиком орудия Т-62М.

Рано утром, позавтракав, роте скомандовали «Лопаты и кайла – на плечо!» …, а мой экипаж в это время, запустив двигатель боевой машины, аккуратненько выкатил её из «бокса» и так же покатил по брусчатке к клубу. Напротив клуба механик остановился, люки закрылись, я включил «стабилизатор» и развернул башню… Танк въехал в клуб, что называется, «на раз», но не успел я завалить сто пятнадцатимиллиметровой пушкой и двух вертикальных стоек, как поступила команда: «Стоп! Назад!.. Экипаж – к машине!» Мы выехали на свет божий, где всех нас, помощников, ждал суд немецких строителей. Ну, скажем, не суд, но их бурное осуждение таких наших действий. Они, как почуяли что-то, оттого и появились в полку раньше девяти часов. …Ругались негромко, да ругались конкретно – такая помощь им, оказалось, до «чёртовой бабушки», куда нас, собственно, немцы и сопроводили. …Помню, как мы, глупые солдатики и «взводный» с «ротным», уходя – уезжая, зыкали в их сторону: «У-у-у, фашисты!..».

Вечером рота заступила в «караул», и на «утренний развод» мы притопали (а плац примыкал к клубу) спустя двое суток. То, что мы увидели на месте клуба, не укладывалось в голове (тогда!): квадрат из … ровнёхонько, стопочками, сложенного кирпича и «самана, деревянных балок и досок, швеллеров, труб, арматурных прутьев и проволоки-катанки, ящиков со скобами, кольцами… Даже гвозди выровняли! В центре – с полсамосвала мусора!