Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Главной целью моей тогдашней поездки на полигон Капустин Яр — сбор материалов о С. П. Королёве, встреча с многолетним начальником этого полигона — генерал-полковником артиллерии Василием Ивановичем Вознюком. Там же я написал очерк об офицере-ракетчике Евгении Ганевиче, испытателе ракет дальнего действия, отца которого, белорусского кузнеца, сослали в 1947 году в магаданские лагеря на тот самый прииск Мальдяк, где в 1939 году умирал Главный Конструктор ракет дальнего действия Сергей Павлович Королёв. Этот очерк был «зарублен» уже в Москве военной цензурой, о чём я с грустью сообщаю моему герою и его жене Галине, если они живы и здоровы, через 30 лет.

Вознюку — под 70, уже было 2 инфаркта. Приехал в голую степь в 1946-м и всё здесь построил сам. Уезжать отсюда никуда не хочет, хотя ему предлагали в Москве должность заместителя командующего ракетными войсками. На работу может прийти в 6 утра. Уходит обычно в 7–8 вечера. Диктатор. Решает всё за всех. Вникает во все дела. Я слышал, как он по телефону распекал интендантов:

— Пришлите хорошей обуви! Пришлите дорогого женского белья! Чтобы трусики снимать было приятно!

Василий Иванович Вознюк.

Сам разбирает все склоки и кляузы. Сам придумывает даже названия: гостинице («Уют»), кафе («Родная хата»), магазину («Хозяйка»), столовой («Стряпуха»). Построил два книжных магазина. В одном продают книги из Москвы, в другом — из Астрахани. Собирается строить третий, для книг из Волгограда. В магазинах есть специальные столы, на которые выкладывают по одному экземпляру всех новинок. Приезжает адъютант Вознюка и отвозит с этих столов все книги ему домой. Он отбирает. Остальные отвозят обратно в магазин. В месяц на книги тратит более 100 рублей. Дома в его библиотеке — около 10 тысяч томов. Выписывает 4 газеты и 28 журналов.

Рассказывали, что родители Вознюка — актёры из Петербурга. Сам он признает только серьезную драму, на концерты и в кино ходит крайне редко. О футболе и хоккее говорит брезгливо. Гуляет очень редко. Дом его находится в 5 минутах ходьбы от штаба полигона. Дома он ест, читает и спит. Кажется, у него нет даже среднего образования, но офицеры говорили мне, что ракетную технику он знает несравненно лучше специалистов с докторскими званиями. Многословен. А может быть, стал многословен в старости. У него три взрослых сына-офицера в Москве. Живёт с женой и внуком в отдельном доме, который стерегут собаки. Друзей даже среди высших офицеров у него нет. Официален даже со своими заместителями, которые работают у него десятки лет. Входя, они спрашивают: «Разрешите, товарищ генерал?» Очень строг с подчинёнными. Переделывает приказы, только усиливая наказания.

Грузен, широк в плечах, большеголов, с быстрыми умными глазами. Большой мясистый нос, губастый. Лицо грубой лепки, чем-то неуловимо напоминает лицо французского актёра Мишеля Симона. Говорит громко, словно боится, что его не услышат. А возможно, сам уже плохо слышит. Редко ругается матом. За все дни, что я наблюдал его в разной обстановке, по большей части в сугубо мужских армейских компаниях, лишь один раз слышал: «А на хера нам это надо?..» О нём говорят, как о человеке добром, жестоком, внимательном, властолюбивым. Понять, любят ли его здесь, я так и не смог.

Убежденно врал мне, что ракета, которую первый раз пустили на полигоне в октябре 1947 года, вся, «до последней проволочки, до последнего винтика», была сделана советскими специалистами из советских материалов на советских заводах. Показывал мне даже записку, написанную рукой Сталина по этому поводу. Записке можно верить. Но относится она не к осени 1947 года. В октябре — ноябре 1947 года пускали 11 немецких ракет Фау-2: 5 раз удачно, 6 раз неудачно. Их советский аналог — ракета Р-1 — впервые был запущен лишь 17 сентября 1948 года. Из 30 наших ракет только 9 удалось запустить. Всё это происходило на глазах Василия Ивановича, он был непосредственным участником всех этих событий. Я всё это знаю точно, но не хотел спорить со стариком. Зачем он мне врал, не понял.

Василий Иванович Вознюк умер в сентябре 1976 года. Он попросил похоронить себя на полигоне Капустин Яр.

* * *

Вечер с Капицей. Спустился со второго этажа радостный и довольный нашим визитом. Нас трое: Рост, Губарев и я. Дарим фотографии.