Заметки вашего современника. Том 1. 1953-1970

Белорыбица. Когда-то в зимнюю пору белорыбицу отсюда возами возили, теперь — на вес золота. Почему вообще она водится в Волге — непонятно. Осетр, белуга, севрюга, стерлядь — всё это семейство осетровых, а белорыбица принадлежит к семейству лососёвых. Ближайший её родственник, каспийский лосось, живёт далеко, в районе дельты Куры, а остальные ещё дальше: в Ледовитом океане, на Дальнем Востоке. Малейшее повреждение на теле рыбы — достаточно слизь с чешуек сковырнуть — ведёт к её гибели. Если её ловят, то перекладывают из невода, зачерпывая, как ложкой, специальной ванной. С помощью такой же ванны её переправляют в бассейн рыбозавода. За 9 месяцев до нереста она вообще ничего не ест, но в это время требует строго определённой температуры воды и скорости течения в бассейне. На воле она ходит на нерест в дальние реки: Белую, Уфу, Каму. Быть может, она нерестится так далеко потому, что помнит те неслыханно далёкие времена, когда Ледовитый океан, где, очевидно жили её предки, соединялся с Каспием, и тогда до Камы ей было ближе…

Белорыбицу пробуют разводить искусственно, поскольку ей грозит полное исчезновение. Она предпочитает вообще не метать икру, если на её пути возникает плотина. Свою желтоватую икру она мечет один раз в жизни. Вылупившиеся крошечные мальки 7–8 дней ничем не питаются, кроме желточного мешка — маленькой жёлтой капельки, прилепившейся к телу малька. Практически всех мальков в младенчестве сжирают другие рыбы и насекомые. Для рыбозавода в 1961 году поймали 74 рыбы. В прошлом — 22. В нынешнем — 12. Но из этих считанных экземпляров 24 рыбы погибли, не дав икры. Ловят её на севере Каспия в феврале на глубине 5–6 метров только ночью, потому что она видит сети.

Белорыбица обладает неслыханными вкусовыми качествами. Благодаря тому, что жир составляет до 25 % от её веса, из неё приготовляют особенный, «тающий» во рту балык. Это столь редкий деликатес, что даже многие рыбоводы на Кизаньском заводе, где разводят белорыбицу, говорили мне, что не пробовали его.

* * *

В нашей школе был парень, который славился тем, что очень быстро умел бегать задом наперёд. Даже вверх по лестнице так бегал. Кажется, его фамилия была Бонгардт. Интересно бы узнать: не утратил ли он эту способность?

* * *

Известная строчка из чеховского «Письма к учёному соседу от Василия Семи-Булатова, Войска Донского отставного урядника из дворян»: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». А я всегда произносил эту фразу как «этого не может быть потому, что этого не может быть никогда». Насколько у Чехова точнее!

* * *

Борис Фёдорович Поршнев, ведущий наш специалист по проблеме «снежного человека», всю сознательную жизнь занимался Францией XVII века, 30-летней войной, защитил докторскую диссертацию, получил за свои труды Сталинскую премию. Потом заинтересовался психологией и только от неё пришел к биологии. Правда, ещё в студенческие годы он был увлечён Павловым, интересовался проблемами эволюции человека, реконструкциями образа жизни ископаемых людей. В этом году вышла его книга, отпечатанная на ротапринте тиражом 180 экземпляров. Я книгу эту из дома не выношу, хотя автор подарил мне два экземпляра, но один уже зачитал Васька Аксёнов. Название из рук вон научное: «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах». Нет ни одного человека, который бы, познакомившись лишь с предисловием и послесловием книги Поршнева (в ней 415 страниц), не стал бы убеждённым сторонником существования так называемого «снежного человека». Борис Фёдорович собрал богатейшие исторические свидетельства его существования, восходящие к древнейшим литературным памятникам, например, к «Легенде о Гильгамеше». Он показал на картах, как век от века ареал распространения этого существа сжимался, оттесняясь более развитыми предками человека из долин рек в горы. Он показал, что «снежный человек» — не «снежный». Просто, всячески избегая встреч с современным человеком (что ему сделать нетрудно), он лишь иногда забредает в область горных снегов, но основная среда его обитания лежит гораздо ниже. И он не «человек», поскольку сами антропологи уже признают, что не всех неандертальцев можно причислять к людям. Наконец, Поршнев показал, что все сообщения о встречах со «снежным человеком» имеют устойчивую, мало изменяющуюся основу.